– Убирайтесь вон из моего кабинета!
Он в бешенстве указал на дверь, но Ноэль не двинулся сместа.
– Я уйду, но прежде я должен сказать, что люблю вашу дочь,сэр, а она любит меня. И еще, – он выпрямился в полный рост (даже Полрядом с ним казался невысоким), – знайте, что я имею по отношению к нейсамые серьезные намерения.
– Вы осмеливаетесь намекать на то, что собираетесь женитьсяна моей дочери?
– Именно так, сэр.
– Никогда! Вы поняли? Никогда! Это ваша мать все затеяла?
– Вовсе нет, сэр.
Глаза Ноэля сверкнули, и Пол первый опустил глаза. Словнонекая искра пробежала между ними, и Либман не стал дальше развивать эту тему.
– Я запрещаю вам впредь встречаться с Тамарой.
На лице Пола смешались ярость и боль – старая боль, смягчитькоторую не смогло даже время.
Но Ноэль спокойно ??тветил:
– Я говорю вам, сэр, здесь и сейчас, что ни она, ни я неподчинимся вам. Придется вам смириться с этим.
И, не дожидаясь ответа, Ноэль развернулся и вышел. Онуслышал яростный удар кулака по столу, но дверь за молодым человеком ужезакрылась.
Получше познакомившись с Арианой, Тамара полюбила ее каксобственную мать. А на Рождество, когда Ноэль решил объявить об их помолвке, Арианавручила Тамми подарок, тронувший девушку до глубины души. Ноэль был посвящен втайну; мать и сын заговорщицки улыбались, пока Тамми разворачивала яркуюбумагу. Вдруг прямо на ладонь Тамми упало бриллиантовое кольцо. Это был тотсамый перстень, который много лет назад носила Кассандра.
– О… Боже мой!.. О… нет… нет!
Тамара в изумлении посмотрела сначала на Ноэля, потом наАриану, стоявшую рядом с сыном, потом на широко улыбавшегося Макса и –заплакала, уткнувшись Ноэлю в плечо.
– Это твое обручальное кольцо, дорогая. Мать попросилаподогнать его под твой размер. Ну-ка, примерь.
Но, надев кольцо на палец, Тамара снова разрыдалась. Оназнала историю этого кольца, и вот, принадлежавшее четырем поколениям, онотеперь стало ее собственностью. Оно пришлось как раз впору на средний палецлевой руки; Тамми смотрела на него и поражалась искусной работе ювелира.
– О, Ариана, спасибо!
Но объятия породили только новые взаимные слезы.
– Все в порядке, дорогая, все в порядке. Теперь оно твое.Пусть принесет тебе счастье.
Ариана нежно глядела на девушку, которую полюбила всейдушой. «Пора браться за дело самой», – думала она.
Через несколько дней после Рождества Ариана, сильноволнуясь, набрала телефонный номер. Она представилась как миссис Томас,договорилась о встрече и на следующий день взяла такси и отправилась в центргорода. Она ничего не сказала ни Максу, ни Ноэлю. Зачем? Но сама твердо решила:пришло время после стольких лет встретиться лицом к лицу.
Секретарша объявила о ее приходе, Ариана в черном платье ичерной норковой шубке спокойно вошла в кабинет. Теперь на руке ее было толькоодно кольцо – с изумрудом. Бриллиантовый перстень отныне принадлежал Тамаре.
– Миссис Томас?
Но, вставая, чтобы поздороваться с посетительницей, ПолЛибман замер от неожиданности и широко раскрыл глаза. Даже несмотря нарастерянность, в голове его промелькнула мысль о том, как же мало измениласьэта женщина за прошедшие годы.
– Здравствуй, Пол. – Она бесстрашно смотрела на него,ожидая приглашения присесть. – Я решила, что нам следует встретиться.Из-за наших детей. Я могу сесть?
Он жестом показал на кресло и, не отрывая от нее глаз, селсам.
– Кажется, мой сын уже побывал здесь однажды.
– И совершенно напрасно. – Лицо Пола стало еще болеежестким. – И в твоем визите я не вижу никакого смысла.
– Может быть. Но мне кажется, дело сейчас не в нашихчувствах, а в чувствах наших детей. Сначала я думала так же, как ты. Я изо всехсил противилась их сближению. Но факт остается фактом: нравится нам это илинет, они теперь вместе.
– А могу я спросить, почему ты противилась?
– Потому что знала: ты считаешь меня и в равной степениНоэля своими злейшими врагами. – Она помолчала и продолжала уже болееспокойным тоном: – Мой поступок был страшной, непростительной ошибкой. Потом японяла это, но тогда я пребывала в отчаянии, хотела сделать как лучше дляребенка… Ведь ты мог дать ему все, а я? Ну что теперь говорить, Пол? Я былаужасно не права.
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
– У тебя есть еще дети, Ариана?
Она покачала головой и слабо улыбнулась:
– Нет. И замуж я снова вышла только в прошлом году.
– Не из-за того же, что чахла по мне, думаю.
Но в голосе его было уже меньше горечи, а взгляд вдругнапомнил Ариане прежнего, молодого Пола.
– Нет. Просто я знала, что, один раз выбрав себе мужа,определила свою судьбу. И изменить ее не властна. Главное, что у меня был сын,а замуж я решила больше не выходить.
– Кто же заставил тебя передумать?
– Один старый друг. Но ты-то, насколько я понимаю, женилсяснова почти сразу же.
Он кивнул:
– Как только закончился бракоразводный процесс. Я знал ее сошкольных лет. – Перед его мысленным взором пронеслась вся жизнь за этидвадцать с лишним лет. – Браки с одноклассницами – они самые прочные.Жениться лучше на своих. Вот почему я против того, чтобы Тамара и Ноэльвстречались. Дело не только в том, что он твой сын. – Пол сновавздохнул. – Он замечательный мальчик, Ариана. У него достало мужестваприйти сюда и все мне рассказать. Я уважаю людей, способных на подобныепоступки. Тамара не столь щепетильна и откровенна, – проворчал оннедовольно. – Но проблема даже не в том, что мы с тобой были когда-тоженаты. Проблема в них самих. Одно дело – его отец, твоя семья, Ариана. А мыевреи. Ты действительно думаешь, что у этой пары есть будущее?
– Они могут попробовать. Что с того, что я немка, а тыеврей? Может быть, тогда, сразу после войны, это имело большое значение. Нотеперь мне хочется думать, что никого не волнуют подобные глупости.
Однако Пол Либман решительно покачал головой:
– Еще как волнуют. Такие вещи не теряют актуальности,Ариана. Они будут существовать всегда.
– Почему бы по крайней мере не дать нашим детям шанс?
– Для чего? Чтобы я лишний раз убедился, что был прав? Онибыстренько состряпают парочку-троечку детишек, а лет через пять придут ко мне искажут, что хотят развестись, потому что я оказался прав и ничего неполучилось.
– Ты действительно считаешь, что можешь этому помешать?
