Шериф указал на высоченную груду бумаг в углу. — Держу пари, они там есть, но вам понадобится остаток дня, чтобы просмотреть все материалы, — сказал Нортон.
— Адам, а вы уверены, что Джонс и его люди непременно погонятся за вами? — спросил Морган, не спуская при этом глаз с Женевьев.
— Да, я специально оставил следы, ведущие в Миддлтон.
Дэвидсон шагнул к девушке. Женевьев подпрыгнула от испуга и тут же разозлилась.
— Почему вы на меня так уставились? — требовательно спросила она.
Полицейские переглянулись и снова повернулись к ней. Дэвидсон поднял брови, что сделало его почему-то похожим на ягненка, но Морган сохранил каменное выражение лица. Женевьев показалось, что последние пять минут он даже не мигал.
— Я вас рассматривал, мисс, — признался Дэвидсон.
— Лучше бы вы этого не делали, — сухо сказала она. — Клянусь небом, вы заставите меня сознаться в преступлении, которого я не совершала, —я сознаюсь в чем угодно, лишь бы вы перестали сверлить меня глазами.
— Вы вспомнили? — спросил Морган. Что-то вроде улыбки тронуло уголки его губ, и он наконец стал похож на человека.
Женевьев почувствовала некоторое облегчение.
— Нет, — недоуменно ответила она. — А наверное, стоило бы. Знаете, как вы меня пугаете? Вы используете такие методы при допросах, да?
— Женевьев, что ты говоришь? — одернул ее Адам.
Дэвидсон расхохотался:
— Мисс, вы действительно играли роль Руби Лейт?
— Даймонд, — с усмешкой добавил Морган.
— Вы совершенно не того типа женщина, которую изображали, — заметил Дэвидсон.
Женевьев нахмурилась.
— А какого я типа?
— Более утонченного, — галантно ответил полицейский. — Вы леди, и сцена салуна не для вас.
— Я не собиралась выдавать себя за кого-то другого, по крайней мере у меня не было такой цели. Этот трюк придумал мистер Стипл. А тебе не следовало говорить им о том, что я выступала в салуне! — возмущенно воскликнула она, повернувшись к Адаму.
— Просто он рассказывал о своей первой встрече с Эзекиелом и упомянул салун, — заступился за него Дэвидсон.
— Уверяю вас, я не привьжла развлекать пьяную публику. Кроме того, пела я только церковные гимны.
— Вы и вправду заставили их рыдать? — поинтересовался Морган.
— Я вовсе к этому не стремилась.
Они расхохотались. Женевьев почувствовала еще большее раздражение. Дождавшись, пока стихнет смех, она холодно спросила, что же они все-таки намерены делать с Эзекиелом и его приспешниками.
Нортон коснулся ее руки.
— Насчет этого не волнуйтесь, маленькая леди.
Его снисходительный тон ей не понравился.
— Шериф, Эзекиел Джонс гонится за мной. Как же мне не волноваться — за себя и за Адама! Адам собирается проучить эту опасную и злобную троицу. Пожалуйста, перестань впиваться мне в плечо. Оставь его в покое, — быстро повторила она, взглянув на Адама. — Я не хочу, чтобы ты пострадал.
— Я уже принял решение, — непререкаемым тоном заявил он.
Женевьев сноса повернулась к полицейским.
— Ну? —потребовала она ответа.
— Что «ну»? — спросил Дэвидсон.
— Я жду, чтобы хоть один из вас сказал мистеру Клейборну, что он не вправе брать на себя функции служителя закона.
Морган пожал плечами.
— Он производит впечатление весьма решительного человека, мисс, и я не думаю, что смогу его переубедить. Я нисколько не осуждаю Адама за то, что он хочет разделаться с Джонсом. Если бы женщине, которую я люблю, кто-то угрожал, а тем более преследовал, то я и сам бы положил этому конец, будьте уверены.
Женевьев мысленно поправила его: Адам вовсе не любит ее, он помогает ей из чувства сострадания.
— Вот если бы Эзекиел кого-нибудь убил или был бы виновен в каком-то другом серьезном преступлении, тогда я мог бы поговорить с ним как следует, — продолжил Морган.
— Я не хочу, чтобы вы с ним разговаривали. Я хочу, чтобы вы посадили его. Если убийство, которое Эзекиел совершил, не было раскрыто, я выдвину против него другое обвинение.
— Например? — спросил шериф.
— Этот человек запер меня в моей комнате.
— Прошу прощения, мисс, но это утверждаете вы, а он вряд ли признается, — сказал шериф. — У вас есть хотя бы свидетели?
Видя, что она растерянно замолчала, Нортон разочарованно вздохнул.
— Чем скорее вы просмотрите плакаты преступников, тем лучше, — сказал Дэвидсон.
— Да, конечно, но я хочу, чтобы вы арестовали Эзекиела и его головорезов. Я с радостью дам их описание.
— Ну вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — пожаловался шериф. — Я же вам сразу объяснил: для их ареста должны быть основания.
— Какого рода? — спросила она.
С минуту Нортон обдумывал вопрос, потом сказал:
— Ну, допустим, один из них выстрелит в вас. Тогда мы можем арестовать его за покушение на жизнь.
— Понимаю, что огорчили вас, мисс, но закон есть закон, — с легкой усмешкой произнес Дэвидсон. — Возможно, мы смогли бы напугать его так сильно, что он отвяжется от вас, — добавил он.
— Надо поговорить с Райаном, пускай он перекинется словечком-другим с Эзекиелом, — сказал ему Морган. — Правда, он сейчас у доктора…
— А ты как думаешь?.. — спросила Женевьев, поворачиваясь в сторону Адама, и тут только обнаружила, что он исчез. — Господи, куда он подевался? — вскрикнула девушка и, прежде чем шериф смог ответить, вскочила и бросилась к двери.
— Он ушел несколько минут назад. Сядьте, мисс. Начните листать постеры. Вот самые последние, но если вы предполагаете, что Джонс совершил преступление несколько лет назад, я отведу вас в архив. Я храню все плакаты, которые получаю. Некоторые оказываются полезными и через десять лет.
— А пока вы будете их просматривать, мы с Морганом пойдем на телеграф и дадим пару телеграмм — попросим прислать кое-какую информацию, — добавил Дэвидсон. — Адам дал нам довольно точное описание этих типов, и я уверен, что скоро мы что-нибудь о них услышим. Так что ваше дело в надежных руках.
Женевьев посмотрела вслед уходящим полицейским, потом повернулась к шерифу:
— Мистер Стипл сказал мне, что в Миддлтоне три федеральных представителя. А где третий?
— Он есть, мисс. Морган и Дэвидсон его подчиненные, я слышал, как Морган обращался к нему по званию. Между прочим, он самый молодой из них.
— Его, случайно, зовут не Дэниел?
