111
Таня находилась в церкви, когда туда попала ракета.
Взрыв оказался таким громким, что слух тотчас же отказал и окончания грохота она уже не услышала.
Все произошло не в замедленной съемке, как в кино. Все произошло мгновенно. Скорость военной физики. Внезапно все взмыло вверх, разлетаясь во все стороны. Кирпич, стекло, бумага, гвозди, живая плоть, земля, клочья одежды.
Таня была у входа, когда ракета ударила в дальнюю часть. Ту, где располагается комната священника.
Таня поползла на четвереньках по грудам мусора, не замечая новые раны, не обращая внимания на то, что произошло с ее одеждой.
Перед ней торчал палец. Ноготь был покрашен. Бордовым лаком.
Мир погрузился в тишину, хотя все вокруг кричали.
Громче всех кричала Таня, пытаясь найти остальные части тела своей матери.
112
Сиг очнулся от ощущения того, что его тормошат. Он открыл глаза, и его ослепил яркий свет. Почувствовав, как ему загибают ноги назад, Сиг попытался оказать сопротивление, но он уже был связан.
Когда глаза его привыкли, Сиг увидел телекамеры, силуэты людей и красное светящееся табло на стене.
ПРЯМОЙ ЭФИР
Он лежал на полу телевизионной студии, связанный. Его скрученные колени торчали из шины от грузовика, закрепленные рукояткой от швабры, просунутой под них. Руки были связаны за спиной электрическим проводом. Во рту торчал комок ткани от футболки, срезанной с его тела.
– Смотрите, как он извивается, словно крыса в ловушке, – сказал Холт, черный силуэт.
Смех со стороны других теней. Один силуэт шагнул в свет. Полицейский в маске, с резиновой дубинкой в руке. Он пнул Сига, затем полоснул ему дубинкой по босым пяткам. Сдвоенная острая боль разлилась по всему телу Сига до самой макушки.
– Добро пожаловать в контрреволюцию! – продолжал Холт. – Сейчас мы продемонстрируем нашим телезрителям, из чего на самом деле состоят такие слабаки-недоумки, как ты.
Перекатившись вбок, Сиг огляделся по сторонам. Моко валялся всего в нескольких шагах от него, тоже связанный и с заткнутым ртом. Мангуста лежала на полу рядом с телом Далласа, связанная по рукам и ногам. Фриц работал в кабинке под дулом ружья. Уокер находился позади Сига, прикрученный к креслу на колесиках, руки связаны за спинкой, ноги засунуты под сиденье. Рубашка промокла насквозь, лицо было белым как мел.
За спиной у Уокера на стальных стропилах висели подвешенные за ноги тела двух молодых парней, двух «Масок», бывших вместе с Фрицем при захвате студии. Они медленно покачивались из стороны в сторону на фоне американского флага, которым была завешена карта на стене, истекая кровью на пол.
– Поймать этих скунсов было непросто, – сказал Холт, разгуливая между Сигом и Моко. – Однако вонь их чувствуется за целую милю. Особенно сильно смердит вот этот, долго скрывавшийся в разных сточных канавах после перехода через границу.
Он ударил Сига ногой в живот. Тот сглотнул желчь, которой не давал выхода кляп во рту.
– А вот этот его дружок, – продолжал Холт, перешагивая через Моко, – участник незаконной банды, которого мы нашли прячущимся в лесу вместе с нашим маленьким мальчиком. Эти гнусные террористы заявились сюда, чтобы вызволить своего хозяина, этого «костюма», который воровал у народа. И у которого даже хватило наглости замахнуться на наше национальное достояние, помогавшее нам очистить город от изменников. Ньютон, выходите сюда!
Из тени, шатаясь, вышел Таунс, которого явно подтолкнули в спину. Он был в оливковой военной форме и держал в трясущейся руке пистолет. Увидев объектив телекамеры, Таунс сверкнул своей улыбкой на миллион долларов, однако глазам было не до веселья.
– Ньютон сегодня уже снял два скальпа, и он еще только начал, – торжествующе заявил Холт.
Бросив взгляд на болтающиеся тела, Таунс снова повернулся к Холту.
– А вот и Уорд Уокер, – продолжал тот. – Его разыскивают за другие преступления, коим нет счета: мошенничество, измена, «отмывание» денег, помощь врагу и даже кража у врагов. Это он выливал потоки пропагандистской грязи из этой зоны беззаконья, отравляя умы патриотов, умы наших детей. И вот мы сейчас снимем здесь на студии новый фильм. Дадим Ньютону Таунсу показать, как он расправляется с врагами в реальной жизни.
Таунс взвел пистолет и подошел к Уокеру.
Сиг услышал донесшийся со стороны стропил шум. Подняв взгляд, он увидел Скользкого, ползущего по фермам, на которых висели софиты и микрофоны.
– Пусть он признается! – воскликнул Холт. – Но только будьте осторожны, когда вытащите у него кляп. Его рот очень опасен!
– Да, – пробормотал Таунс.
Оторвав от лица Уокера скотч, он дулом пистолета вытащил изо рта скомканный галстук. У него по щекам снова текли слезы.
– Не надо… – едва слышно кашлянул Уокер.
Холт ударил его по голове.
– Признавайся в своем предательстве!
Уокер выдавил что-то невнятное. Сиг разобрал слова «любовь», «ненависть» и «Америка».
– Он виновен, – подытожил Холт. – Он предатель. Опасный. Привести приговор в исполнение!
По лицу Таунса было видно, что он сроднился с телекамерой. Впитал в себя взгляд объектива.
Сиг почувствовал, как палка от швабры дала слабину.
Подняв пистолет, Таунс посмотрел на него. Полированная сталь сверкнула в свете прожекторов.
Таунс направил пистолет на Холта и выстрелил ему в лицо.
БАХ!
Сиг сломал палку в тот самый момент, когда Скользкий спрыгнул с потолка на Таунса.
Холт пошатнулся. Метнувшись вперед, Сиг ударил его по коленям. Холт ничего не видел, но он по-прежнему сопротивлялся.
В пылу борьбы кляп вывалился у Сига изо рта. Холт был сильнее Сига, но силы быстро его покидали.
Вырвав у Таунса пистолет, Скользкий направил дуло ему в голову.
– Эй, вы, деревенщина, назад, мать вашу! – воскликнул он. – Президенту не понравится, если мы убьем его любимую кинозвезду из-за того, что вы не смогли обеспечить охрану здания!
Полицейский в маске попятился назад, жестом показав своим товарищам, занимавшимся Фрицем, следовать за ним. Те попытались было забрать с собой Фрица, но Сиг, теперь уже с пистолетом Холта, принудил их отступить одних.
Когда все помещение телестудии оказалось под полным контролем, Сиг, стоя перед камерой, почувствовал запах крови у себя на руках.
Часть десятая
Тропик Канзаса
113
Узнав о новом заложнике повстанцев, войска спешно отступили. Тане поручили допросить пленника, пока шло обсуждение выкупа и других условий.
Штаб-квартира была перенесена на станцию Уокера, расположенную между Байуотером и сектором Эхо. Таня выжила после ракетного удара по церкви. Клод – нет. У мамы все было хорошо, Таня была рядом, когда машина забрала ее в больницу в Батон-Руже. Полковник получила гораздо более серьезные раны, и о поправке пока что говорить было рано. Максина Прайс не пострадала. Она предстала перед телекамерами. Выступила с обращением. Это разожгло огонь.
