Книга Изумрудный атлас. Огненная летопись - Джон Стивенс

Майкл потребовал, чтобы ему позволили хотя бы попробовать вернуть Кейт к жизни. Волшебник не стал спорить, но предупредил, что если он почувствует малейшее сопротивление, то должен немедленно прекратить все попытки. Майкл не слушал. Проколов большой палец, он ткнул окровавленным наконечником стилоса в бумагу, ощутил знакомый прилив магии, четко увидел перед собой лицо Кейт и начал писать.

Но не смог продвинуться дальше второй буквы ее имени. Как будто какая-то невидимая сила ополчилась против него, и стоило Майклу попробовать воспротивиться – нарушив обещание, данное волшебнику, – как стилос угрожающе хрустнул. Майкл в ужасе остановился.

На этом все закончилось. Доктор Пим попросил детей не терять надежды, сказал, что посоветуется с отцом принцессы Виламены и старейшинами эльфов, и они непременно найдут какой-нибудь способ вызволить Кейт; когда принцесса и волшебник удалились, Эмма с рыданиями повисла на Майкле, а он, чувствуя себя так, будто очутился на дне глубокого черного колодца, куда проникают лишь тусклые отзвуки внешнего мира, безучастно обнял ее за плечи и позволил выплакаться.

Они оставались возле Кейт до конца дня и все это время почти не разговаривали. Дважды Эмма уходила проведать Габриэля и каждый раз, возвращаясь, сообщала, что он еще спит.

Когда пришла ночь, в лесу раздалось пение. Оно было грустным и прекрасным, а эльфы, принесшие детям ужин, сказали, что это погребальная песнь по воинам, погибшим в бою; дети слушали, и сердца их утешались. Но они оба не чувствовали аппетита, а поскольку доктора Пима не было рядом, чтобы заставить их поесть, ужин остался нетронутым. Волшебник возвратился чуть позже. Он сказал детям, что еще не нашел способа вырвать Кейт у Грозного Магнуса, но требует, чтобы дети отправлялись отдыхать. Майкл сказал, что он никуда не пойдет, но вместе с доктором Пимом настоял, чтобы Эмма шла спать. Эмма пыталась возражать, но после предыдущей бессонной ночи, проведенной возле постели Кейт, она едва держалась на ногах и вся дрожала от переутомления. Наконец она сдалась и ушла.

Ее комната находилась на соседнем дереве, на прощание Эмма крепко обняла брата.

– Скоро твой день рождения, да? Ну, тогда… с днем рождения.

Стоило Эмме шагнуть на ветку, как доктор Пим всполошился, крикнул, чтобы она немного посидела снаружи, а он сейчас освободится и поможет ей найти дорогу в темноте. Потом он повернулся к Майклу.

– В чем дело, мой мальчик? Я вижу, ты хочешь что-то спросить.

– Я мог… я мог ее вернуть? Может быть, я сделал что-то не так?

Этот вопрос терзал его целый день; Майкл неотступно думал о том, что Кейт, наверное, можно было бы спасти, прояви он чуть больше ума и смелости, но волшебник, щадя его чувства, свалил всю вину на Грозного Магнуса.

Доктор Пим, похоже, не был ни удивлен, ни встревожен его вопросом.

– Нет, мой мальчик, ты не совершил никакой ошибки. С самого начала у тебя не было никакой возможности спасти свою сестру. Я позволил тебе попробовать только для того, чтобы ты понял, с чем мы столкнулись.

– Но я едва не сломал стилос!

Волшебник небрежно повел плечом.

– Право, бывают потери посерьезнее. Стилос – это лишь инструмент, не более того.

Эльф, ранее приносивший ужин, теперь принес свечи, и в их мерцающем свете Майкл пристально вгляделся в лицо старого волшебника, силясь разгадать его мысли. Но как он ни старался, ему не удалось прочитать ответ.

– Скажи-ка, – нарушил молчание доктор Пим, – страж предупреждал тебя о каких-либо опасностях, заключенных в книге?

– Он сказал… сказал, что она меня изменит.

– Как же иначе? Любой опыт меняет нас. Используя Летопись, ты полностью проживаешь чужую жизнь со всеми ее надеждами, страхами, любовью и ненавистью, тут мудрено не потерять голову! Вот почему ты должен всегда твердо помнить, кто ты такой.

– Именно это он мне и сказал. Но что, если… что, если я не…

– Майкл, – волшебник доверительно понизил голос, – я знаю, что ты не хочешь быть Хранителем Летописи. Сегодня ты несколько раз пытался сказать мне об этом, но я не стал тебя слушать. Дело в том, друг мой, что Летопись избрала тебя не случайно, и я верю в правоту ее выбора. На ее месте я бы сделал то же самое.

– Доктор Пим, я очень ценю ваше участие, понимаю, что вы стараетесь меня подбодрить, и знаю, как это важно для поддержания командного духа, но поймите же – я не тот человек, который нужен!

Наконец-то он сказал это, главные слова были произнесены.

Но волшебник лишь покачал головой.

– Ты очень, очень глубоко заблуждаешься.

– Но…

– Майкл Уибберли, в тебе живет огонь.

– Я… погодите, что?

Волшебник дотронулся своей морщинистой рукой до сердца Майкла.

– Огонь искреннего сочувствия, любви, сострадания, печали. Тот самый огонь, что воспламеняет Летопись. Без него ты никогда не смог бы использовать эту книгу, мой мальчик. Да, пока еще ты не вполне овладел силой Летописи, но ведь и Кейт потребовалось время, чтобы научиться управлять Атласом. – Доктор Пим протянул руку и крепко взял Майкла за плечо. – Ты даже представить себе не можешь, на что еще способен!