В таком настроении Генрих ехал на встречу со своей королевой.
Стоял январь, и вечером, когда Генрих подъезжал к Лиону, дороги подмерзли. Но он никогда не обращал внимания на погоду и распевал в седле.
Рядом с ним ехал Бельгард, залечивший рану и вернувший королевское расположение. Генрих вспомнил, как некогда он хвастал очарованием Габриэль, и взглянул на старого друга с улыбкой.
— Послушай, — сказал он, — скоро нам предстоит встреча с моей супругой. Я хотел бы рассмотреть ее, прежде чем она увидит меня.
— Это можно устроить, сир.
— Ну так давай устроим.
Подъехали к дворцу, Генрих отправил Бельгарда и несколько человек из свиты узнать, чем занята королева. Возвратясь, они сообщили, что ужинает.
— Тогда, — сказал Генрих, — зайдите к ней засвидетельствовать свое почтение. Я останусь на пороге, будто один из скромных членов свиты. Смотрите, не выдайте меня.
Сказано — сделано, и Генрих, увидя за столом свою супругу, был приятно удивлен. При свете свечей Мария выглядела довольно красивой, ела с аппетитом, и Генриха забавляло, что она не догадывается о его присутствии.
— Пусть это пока будет секретом, — шепнул он Бельгарду, и когда королева поднялась, чтобы идти в спальню, держался в отдалении, словно незначительный член свиты. Но, когда она скрылась, Генрих не мог больше сдерживать нетерпения и постучал в дверь спальни.
Открыла личная служанка Марии — молодая худощавая женщина, смуглая и некрасивая. Вызывающе глянув на короля, она лаконично сказала:
— Королева утомилась. Хочет отдохнуть.
— Думаю, — ответил Генрих, — она не откажется принять меня в спальне.
— С какой стати? Позвольте сказать вам, я знаю настроение королевы.
«Фурия», — подумал Генрих; однако эта женщина забавляла его.
— Давай заключим сделку, — предложил он. — Я назову тебе свое имя, ты мне — свое.
— Я не заключаю нелепых сделок.
— Тогда придется настоять, потому что свое имя я скажу.
— Вы, кажется, гордитесь им. Но я говорю вам еще раз — королева никого не примет. Поэтому оставьте нас в покое, если не хотите неприятностей.
— Нет, хочу только вежливого приема.
— Вам придется поискать его в другом месте.
— Ошибаешься. Ты, очевидно, та дама, о которой я слышал. Компаньонка и дуэнья королевы с самого детства.
Женщина кивнула.
— Верно. Я Леонора Галигаи.
— Позволь представиться и мне. Я Генрих IV, король Франции.
Леонора попятилась, ее смуглое лицо покраснело, но не от смущения. Генрих засмеялся и прошел мимо.
— К королеве гость! — крикнул он.
Мария, слышавшая разговор между Генрихом и служанкой, поспешила в переднюю. «Выглядит очаровательно, — подумал Генрих. — Может, потому, что в домашнем платье? Или по контрасту с Леонорой?»
— Ваше величество, — запинаясь, пробормотала Мария и опустилась перед ним на колени.
Генрих поднял супругу на руки, с удовольствием ощутил ее молодое тело. Потом поцеловал в губы.
— Твоя служанка хотела разлучить нас, — сказал он.
— Она не замышляла ничего дурного, сир.
Генрих повернулся к Леоноре. Та подошла и встала на колени у его ног.
— Ну-ну, — сказал король. — Не расстраивайся. Мне приятно, что у королевы такая свирепая служанка. Теперь оставь нас. Нам с королевой нужно о многом поговорить.
Мария с Генрихом смерили друг друга взглядами. И оба остались довольны. Он сказал, что был в столовой и смотрел, как она ест.
— Так не терпелось увидеть тебя, что не удержался.
— Хорошо, что я не знала об этом. — Мария засмеялась. — А то меня охватил бы страх.
Акцент у нее был приятным, поведение отнюдь не робким. У Генриха мелькнула мысль, насколько она опытна. В том, что какой-то опыт у нее есть, он не сомневался. Что ж, тем лучше. Его не тянуло к робкой девственнице.
Он взял Марию за плечи и привлек к себе. Та поняла, что муж испытывает ее, и постаралась ему понравиться.
— Я выехал в Лион, как только узнал, что ты здесь, — сказал Генрих. — И ночлега для меня не приготовили.
Он огляделся и остановил взгляд на удобной кровати.
— Если ты любезно приютишь меня на ночь…
Мария обрадовалась. Он нашел ее желанной — настолько, что не захотел дожидаться брачной церемонии.
И повела головой в сторону кровати.
— Вдвоем поместимся.
Генрих весело засмеялся, они поняли друг друга.
Неделю они жили вместе — Генрих называл это семейной жизнью, и неделя эта оказалась очень приятной. Генрих пребывал в веселом настроении; к встрече с Генриеттой он не стремился и предавался радостям со спокойной совестью, зная, что своим браком обрадовал министров.
Семнадцатого января, через неделю после встречи с Марией Медичи, Генрих обвенчался с ней.
Теперь Генриху предстояло успокоить Генриетту, и, когда медовый месяц окончился, он отправил жену в Париж, а сам поехал в Фонтенбло мириться с любовницей.
Узнав о его браке, Генриетта пришла в неистовую ярость. Она лишилась всех надежд, лишилась ребенка и возможности стать королевой — к тому же многие стремились довести до ее сведения, что король очень доволен новобрачной.
Генриетта так бесилась от злости в своих покоях, что никто не смел приблизиться к ней. Вновь и вновь повторяла, что скажет королю, когда увидит его. И, придя к ней, Генрих оказался лицом к лицу с разъяренной фурией.
— Значит, ты меня предал! — вскричала она.
— Нет, любовь моя, у нас все останется по-прежнему.
— По-прежнему? Думаешь, я дура? Ты меня обманул. Обесчестил. Теперь я ничто. Мне остается только броситься в реку. Чем скорее умру, тем лучше.
— Ну-ну, Генриетта, не говори так. Я был вынужден жениться. Нам нужны деньги. Мои министры настаивали.
— Тебе нужен дофин, и я дала бы тебе его… но все против меня. Знаешь, что тот ребенок был мальчиком? О, я не могу этого пережить! Мой мальчик… и все из-за той молнии…
— Не горюй, дорогая. У нас будут другие мальчики.
— Незаконнорожденные! Какое мне в том утешение? Мои сыновья должны были быть младенцами Франции. Ты обещал…
— Я не нарушил никакого обещания.
Голос его прозвучал холодно, и Генриетта внезапно испугалась. Вдруг он бросит ее? Вдруг будет довольствоваться новой королевой? Этого нельзя допустить. Надо удерживать короля при себе. И заставить его — вместе с Марией Медичи — проклясть тот день, когда они поженились.
