Пораженная, Эмбер остолбенела. Ее обидел отказ — очевидно, Брюс не считает ее достаточной причиной для дуэли. Ее гордость была уязвлена, она захотела оскорбить Брюса. С насмешливой улыбкой на губах Эмбер произнесла:
— Ты удивляешь меня, лорд Карлтон.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, и глаза его сузились.
Эмбер пожала плечами в ответ:
— Никак не думала, что тебя встревожит поединок на шпагах. Я-то считала, что морской пират умеет защитить себя и других.
Нэн ахнула при этих словах и зажала рот рукой, как бы останавливая те слова, которые произнесла хозяйка. Но на сердитом лице Брюса появилась презрительная насмешка:
— Я не боюсь встречаться с ним, и ты это прекрасно знаешь, черт тебя подери. Но я не считаю необходимым драться без серьезной на то причины.
— Ты имеешь в виду меня, лорд Карлтон? А вот Рекс считает меня достаточно серьезной причиной!
— Скажи ему, что у тебя уже есть от меня ребенок, и тогда увидим, что он думает по этому поводу!
— Он знает об этом и, тем не менее, хочет драться с тобой! В любом случае я не знаю, куда он пошел! А если ты не хочешь драться, то придумай свои отговорки!
Эмбер отвернулась от него, но успела заметить, что Брюс глядит на нее с ужасом. И, не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
— О, мэм! — в отчаянии воскликнула Нэн. — Что вы сделали!
— Мне наплевать! Напрасно он ожидал, что я стану отговаривать его!
— Да ведь не потому, что он боится, мэм! И вы это прекрасно знаете!
Эмбер раздраженно пнула ногой табурет и вернулась в спальню, хлопнув дверью что есть силы, чтобы дать выход своим чувствам. Несколько минут она ходила взад-вперед по комнате, она сердилась и на Брюса, и на Рекса, и на себя, и вообще на весь мир. «Чума на всех мужчин!» — говорила она себе в ярости. Она стащила с себя халат и бросилась на постель, хотя знала, что не сможет заснуть.
Час спустя, когда Нэн вошла в спальню, Эмбер все еще не спала, она беспокойно металась, но гнев начал понемногу ослабевать, и его место заняла тревога. Ее не беспокоила сама дуэль, ибо, хотя дуэли и запрещались законом, они происходили чуть ли не каждый день и темпераментные молодые люди дрались из-за любого пустяка: необдуманного слова, неудачи в карточной игре, привилегии идти по той или другой стороне улицы, противоречия в вопросах вероисповедания, из-за вина или из-за женщины. Каждый джентльмен овладевал умением драться на шпагах почти одновременно с умением ходить, а искусство требовало практики.
Эмбер не боялась этой дуэли. Она была даже польщена и почти рада, или была бы рада, если бы Брюс не вел себя столь откровенно оскорбительно. Дуэли часто завершались без смертельного исхода, их останавливали при первой крови. Но сейчас она встревожилась, что станется с ней по окончании поединка?
Допустим, что Рекс не простит ее на этот раз. Допустим, ему действительно придется покинуть страну и он никогда больше не вернется обратно. Что же в таком случае будет с ней? У Эмбер не было иллюзий о месте женщины в Лондоне периода Реставрации. Она понимала — ей очень повезло, что она нашла такого человека, как Рекс Морган, который любит ее. Ибо любовь вышла из моды, а без любви мужчина не имел никаких обязательств, женщина — никаких прав. Она сразу осознала, что вела себя в этой истории как дура. Конечно же, Рекс все понял… И ее выдумка про тетю Сару — какая глупость! Но в то же время, как иначе она могла поступить? Эмбер была вынуждена признаться себе, что только один путь избавил бы ее от всего этого — не нужно было ей уезжать из Лондона с Брюсом. Но она так сильно хотела этого, так жадно мечтала… и вот что получила за это.
«Что же происходит со мной? — спрашивала она в отчаянии. — У меня был Рекс… У меня был Брюс, а что сейчас? — она быстро перенесла гнев на Брюса. — Черт его подери! Он не принес мне ничего, кроме неприятностей!»
Тут она услышала, что в комнату на цыпочках вошла Нэн, и Эмбер сказала ей:
— Зажги свечу, если хочешь, Нэн. Я не могу заснуть.
Нэн принесла большую восковую свечу, зажгла ее и еще четыре свечи в настенных канделябрах. Эмбер сидела на постели, обхватив одной рукой колени, другой вцепившись в волосы.
— О Боже мой, Нэн, что же мне теперь делать? Раздеваясь ко сну, Нэн тяжело вздохнула:
— Честно скажу, мэм, просто не знаю. Мы попали в дьявольскую заварушку.
Обе женщины были встревожены и безутешны. Потом Нэн погасила свечи, забралась в постель, и они долго разговаривали, ни одна из них не могла уснуть. Наконец Нэн заснула, а Эмбер продолжала метаться. Она слышала голос ночного сторожа, возвещавшего каждый час: один, два, три.
«Я не должна вот так просто лежать здесь, когда моя жизнь гибнет!» — говорила она себе. И когда услышала, что сторож провозгласил: «Господь дарует вам новый день, господа! Четвертый час и да будет утро добрым!», Эмбер откинула одеяло, встала с постели и начала трясти Нэн.
— Нэн! Просыпайся! Я отправляюсь на Мэрроубоун Филдз.
— Господь с вами, мэм! Я подумала, дом горит… Эмбер быстро, но тщательно оделась, понимая, что наступил драматический момент в ее жизни и нужно хорошо выглядеть. Она нанесла на лицо косметику, приклеила пару мушек, расчесала волосы так, что они падали на плечи свободными волнами. Потом надела ярко-красный бархатный костюм, жакет которого походил на мужской пиджак. Жакет сидел на ней в обтяжку, красиво открывая грудь, а манжеты украшало парчовое шитье. Поля ее шляпы для верховой езды украшали красные страусовые перья, сапоги были из красного бархата с отделкой из горностая. Этот наряд ей сшили на заказ — Эмбер собиралась ввести новую моду, но ей так пока и не пришлось его надеть.
Пока Иеремия занимался лошадьми, Эмбер выпила горячего кофе, который ей приготовил Тенси, с добавлением бренди. В пятом часу вошел Иеремия, и они все отправились к месту предстоящей дуэли: Эмбер, Нэн, Темпест и Иеремия. Уже начало светать, но повсюду висел тяжелый туман, скрадывавший контуры домов и деревьев, так что за несколько футов ничего нельзя было разглядеть. Эмбер это раздражало, потому что влага могла испортить ее платье.
Но вскоре она забыла о своем внешнем виде, и чем ближе они подъезжали, тем сильнее возрастала ее тревога.
Минут через двадцать они достигли места, где дорога шла через маленький каменный мост, под которым протекал Тайбернский ручей, а на горизонте под покровом широколистных ломбардских тополей можно было различить силуэты нескольких мужчин и лошадей. Эмбер сразу повернула лошадей и двинулась в их сторону. Она уже заметила Брюса, Рекса, Элмсбери, полковника Диллона, которого знала очень мало, двух других, очевидно, хирургов.
Только Брюс и Рекс сняли верхнюю одежду, чтобы показать, что на них нет никаких доспехов, как раздался цокот копыт. Дуэлянты повернули головы — нередко случалось так, что представитель власти останавливал поединки.
