И тут у нее в кармане завибрировал мобильник.
Инстинктивно она предпочла ответить на вызов.
Послышался знакомый голос судмедэксперта.
— Это больница, — с апломбом солгала она, чувствуя на себе инквизиторский взгляд Лукаса. — Как дела моей бабушки?.. Алло? Вас плохо слышно, секундочку…
Она выбежала на монастырский двор и почувствовала облегчение от того, что избавилась от слишком уж пристального внимания мужа.
— У вас есть результаты? — тихо спросила она с тревогой.
— Отпечатки на стаканчике не принадлежат Лукасу Ферсену, — уверенно ответил судмедэксперт.
У Мари подкосились ноги, и она прислонилась к какой-то колонне.
— Любопытно то, — продолжил он, — что они очень похожи. Я считаю, что это не Ферсен, но кто-то генетически очень близкий.
— Пожалуйста, сохраните эту информацию в тайне, хотя бы на сутки… Я на вас рассчитываю.
Она отключилась, похолодев от ужаса, когда до нее дошел смысл сказанного врачом.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взглянуть в сторону часовни, где она заметила силуэт…
Нет, этот мужчина, с которым она жила несколько дней, не был Лукасом, ее Лукасом!
Не желая встретиться лицом к лицу с тем, другим, чтобы он не заметил ее потрясения, она свернула в коридор. Ей пришлось забиться в какой-то угол и переждать нервный шок, потом, пошатываясь, бесцельно и механически она пошла по коридору, чувствуя, что не в состоянии привести в порядок мысли. Это открытие потрясло ее.
Ничего не замечая, опираясь рукой о стену, Мари шла мимо закрытых дверей келий, как вдруг внезапно одна из них открылась. С быстротой молнии чья-то рука схватила ее, втащила внутрь, дверь закрылась, и коридор вновь опустел.
Она было раскрыла рот, чтобы закричать, но в последний момент удержалась, поразившись нелепому виду лица Райана под монашеской вуалью.
Сраженная слишком сильным волнением, она обхватила его руками, сбивчиво рассказывая о страшном открытии.
Подмена близнецов!
— Именно МОЙ Лукас был убит в порту! — причитала она. — А близнец потом заменил его!
Детали головоломки ложились на свои места в ее мозгу: слова, которые он произнес перед смертью, стали связными: «брат», «чудовище», «убил»…
— Почему же я ничего не увидела? Почему не захотела понять?
Сотрясаемая рыданиями, она прижалась к Райану, который, несмотря на огорчение от страданий своей дочери, испытывал ни с чем не сравнимое счастье от того, что держал ее в объятиях.
— Успокойся, прошу тебя… взгляни…
Он поднес к ее глазам то, что нашел в столе матери Клеманс.
Фотография. На ней был изображен Жак Рейно в возрасте тридцати пяти лет.
Сходство его с Лукасом поражало.
И еще поразительнее было то, что он держал за руки двух маленьких мальчиков лет семи.
Под каждым из персонажей были написаны их имена: Пьер, Жак, Аксель. В углу стояла дата: март 1968 года!
— Аксель? А почему не Квентин?
— Квентин — твой Лукас — уже погиб вместе с матерью в 1967 году в авиакатастрофе.
— А это значит, что…
— Что было не два, а три похожих ребенка! Тройня… И я предполагаю, что, как и Пьер, брат, убитый в порту, этот третий ребенок официально не существовал: его тоже, должно быть, вырастили в этом монастыре.
А в это время Аксель, словно почуяв, что о нем говорят, только что вышел из часовни.
Поискав Мари глазами, он помрачнел, не увидев ее.
Тогда он обратился к жандарму, и тот показал ему направление, в котором она, как он видел, уходила.
Мари была во власти неустранимой тревоги, пока продолжала разматывать логическую нить этого нового клубка.
Для Акселя, этого третьего Лукаса, единственным шансом вырваться из заточения и жить, как все, было завлечь Ферсена на остров Химер, поблизости от его тюрьмы, чтобы затем занять его место!
Мертвенная бледность разлилась по лицу Мари.
— Но с каких же пор я живу с этим…
— Тот, кто вытащил тебя почти умирающую из озера, очень уж настойчиво доказывал, что слишком поздно тебя оживлять. Я уверен, что это был не Лукас Ферсен.
Мари продолжала рассуждать: стало быть, подмена произошла, когда она взяла ложный след под водой, плывя за светящимися глазами…
— Это наверняка была уловка, чтобы оторвать тебя от Лукаса и успеть занять его место.
Слезы повисли на ресницах Мари.
— Но Лукас, мой Лукас… что он с ним сделал потом? Убил ли он его?
Сам того не желая, Райан сделал скорбное лицо, увидев которое, Мари взбунтовалась:
— Он не мертв! Нет! Это невозможно, я это чувствую, я знаю…
Некая ощутимая реальность давала ей эту уверенность.
И вдруг ей вспомнилось: «Почему все кажется возможным, когда все становится невозможным…»
Фраза, которую двойник Лукаса не знал!
Потом, как бы случайно, она вспомнилась ему на следующее утро. Тогда Мари припомнила его отлучки, якобы мотивированные необходимостью побыть одному, ее крепкий сон в последнее время, как после снотворного…
— Я уверена, что этот больной держит Лукаса в том самом месте, где его самого незаконно лишили свободы! Это наилучший способ, чтобы мать Клеманс, которая должна заниматься им, не подняла тревогу.
— Должна была, — мрачно поправил Райан. — Надо немедленно разоблачить этого безумца!
— Нет! Теперь, когда мать Клеманс мертва, у него нет больше причин оставлять Лукаса в живых. Этот сумасшедший — единственный, кто может привести меня к нему. Я не должна больше отпускать его ни на шаг!
Аксель шел вдоль коридора, приоткрывая их одну за другой, все ближе приближаясь к той, где оживленно шушукались Мари и Райан.
— Я против, это очень опасно, этот тип болен, он убийца!
Аксель только что положил руку на ручку двери их кельи. Он уже собрался открыть ее, когда Кристиан сухо спросил:
— Где Мари?
Звук его голоса сразу заставил замолчать Мари и Райана.
Застыв, они уставились на приоткрывающуюся дверь.
Аксель пожал плечами:
— Я как раз ищу ее, она только что была со мной в часовне…
Шкипер подошел к нему вплотную, приостановив открывание кельи.
— Вы думаете, она постриглась в монахини? Ее довела до этого жизнь с вами?
— Перестаньте лезть в мои дела.
— А вы в мои. Вы потопили мою яхту и пытались меня убить…
Аксель выпустил ручку и слащаво улыбнулся Кристиану:
