Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Сотрудничество со следствием всенепременно облегчает вину. Это всегда на допросе говорят. И одновременно утяжеляет срок, учили меня в интернате большие специалисты по общению с полицией. Твое дело — лишнего не болтать. А это означает отвечать на конкретные вопросы кратко, не упоминая иных событий вне данного контекста. Чем меньше следак получит информации, которую с удовольствием повернет против тебя, тем лучше. Он знает конкретные эпизоды, и незачем добавлять дополнительные. Кроме того, проще всего ссылаться на плохую память или незнание. Доказать обратного он не сможет.
— Все твои деяния известны! — провозгласил Андрей Иванович.
Очень хотелось рассмеяться: уж больно по-детски прозвучало, но для хихиканья время неподходящее. Тайная канцелярия — организация серьезная, и желательно не строить из себя умника, показывая отношение людям, облеченным властью и немалыми полномочиями. Никогда не связывайся с полицейским и не провоцируй его — основное правило приличного обывателя. Он всегда сумеет повернуть ситуацию тебе во вред чисто в качестве ответки, и тебе придется оправдываться и тратить время с деньгами.
Обычно следователю нет дела до чужих проблем, и он подходит к ситуации формально. Но не дай бог, пойдет на принцип. Только в дурацких боевиках норовят без причины оскорбить человека в погонах. Проще и спокойнее не выпендриваться, и это знают самые прожженные уголовники.
— Одна тысяча семьсот тридцать пятого года октября шестнадцатого дня Михаил сын Василия Ломоносова показал, — начал он диктовать секретарю, не дождавшись слезных покаяний.
Дальше последовал стандартный набор вопросов: как зовут, из каких чинов, возраст, место жительства, вероисповедание и прочее. Напоминать о том, что он буквально сейчас уже произнес все данные, включая отчество, не имело смысла. Есть определенный шаблон, замечательно доживший до двадцать первого века. Не из глупости, по обязанности. Хотят слышать из моих уст столь важные подробности. Вдруг притворяюсь и за другого себя выдаю. Тогда можно и предъявить в будущем слова и подпись.
Большая часть анкеты прошла легко, пока меня не поставил в тупик важный для дела вопрос: «Которой поп крестил»? Не уверен, что его и Михайло мог знать. В тот момент он находился в бессознательном состоянии, в смысле не в отключке, а в младенчестве, и сведениями по этому поводу не наградил. Сорок раз могли смениться священники, тем более что и церковь горела, и записи пострадали.
Пришлось назвать моего последнего знакомого попа из деревни, благо имя записал в самом начале, привыкая к обстановке, и признаться, он сильно молод для моего крещения. А прежнего не упомню. Советовать к тяте обратиться не стал. Сами обойдутся, своим разумом, а лишнего болтать невместно.
Дальше пошли уточнения о жизни в Москве. Причем достаточно быстро я учуял, откуда ветер дует. Доносчик сидел в госпитале или возле него. Никак иначе не объяснишь, на каких основаниях Бидлоо разрешил поселиться во флигеле, почему не следил за происходящим там и сколько я ему платил.
— Не было этого, — твердо заявил с негодованием. — Ни копейки не давал.
— Жил в казенном помещении, людей содержал, деньги получал за оспопрививание, а совсем ничего не отдавал? — разводя руками, глумливо воскликнул Ушаков.
— Так и было, — подтвердил, мысленно пытаясь разобраться в раскладе.
Николас Бидлоо скончался весной этого года. Теперь свидетельствовать на очной ставке в мою пользу не может. Одновременно и доказать наличие взяток тоже невозможно. Их действительно не было. Ничего я из рук в руки не передавал. Вывод простейший — держаться уверенно и отрицать. Опять же под нажимом покаяться и выразить готовность вернуть недоимки казне, но только если потребуют. Самому не встревать.
— Флигель тот стоял заброшенный и никем не использовался. Существовала договоренность в случае появления необходимости немедленно съехать.
— Значит, некое соглашение все же существовало! — В книжках положено написать «вскричал следователь ужасным голосом».
— Не денежное, — уверенно заявляю. — Доктор Бидлоо, как великий лекарь, крайне заинтересовался методикой вакцинации от оспы на пользу России. Позволил самостоятельно проводить исследования и требовал полного отчета обо всем происходящем в стенах флигеля. О научной части. Лишь благодаря ему подробности о первом не только в нашей державе, а и во всем мире способе спасения людей напечатали в «Ведомостях».
А это я уже нажал на патриотизм и гордость за Отечество. Хуже не будет. Лучше тоже вряд ли.
— Он даже снабдил мою работу комментариями при отсылании в «Ведомости». И требовал, именно требовал, не просто продолжать работу, а тщательно записывать каждый случай и собирать данные. Великий человек был! Жаль, из-за своих обязанностей не смог съездить на похороны.
Или это я зря? Ну нельзя совсем не упомянуть. Благодетель, а я не побывал. Пока весть дошла, мотаться уже бессмысленно. Любому должно быть понятно.
— Ты понимаешь, — сказал Ушаков после паузы, — так не бывает.
Удивительно, воплей типа «Ах ты, такой-сякой, лжешь, ворюга, и у нас есть свидетель ваших низменных расчетов с паршивым иностранцем, а ты, скотина, смеешь отпираться» не последовало. Подозрительно. Или плевать на все отговорки, заранее принято решение, или помимо этого есть еще нечто неприятное.
— Иногда польза для Отечества перевешивает материальную выгоду, — очень жалея о невозможности спокойно обдумать ситуацию, продолжил я. — Я вон отдал для раненых воинов огромное количество морфия. А что, должен был потребовать сначала серебро?! — И возмущения побольше в голос.
Я простодушен и законопослушен до безобразия. Хотя вряд ли кто в это поверит. Мы слишком хорошо знакомы, чтобы принять на веру первое, и в России пока еще не удалось встретить ни одного полностью честного, если не учитывать совсем младенцев. Все воруют и хитрят. Правду сказать, меня многие бы «обштопали», а кое-кто и реально «обул» за эти годы, не действуй я все время под прикрытием, в партнерстве или на совершенно новом направлении. Обычно даже не обижаюсь, а стараюсь запомнить новый трюк. Пригодится на будущее.
— А чего же после смерти Бидлоо перебрались в другое здание, а?
— Строить его начали еще два года назад из прибыли Товарищества вакцинации.
Очередной удар по карману, и сам бы я этим заниматься не стал. Павел настоял в связи с моим отъездом из Москвы на расширении и уходе. Все, что ни делается, оказывается к лучшему.
— Однако пользование казенным зданием и участком признаешь.
— Правда есть правда. Зачем же врать. Было. Занимали никому не нужный и гниющий потихоньку флигель для инфекционных больных.
— Сколько дохода имел в прошлом году со своего оспенного Товарищества?
— А где связь моих доходов с использованием пустого здания?
— Это уж не тебе решать. Сколько?
Я честно назвал прошлогоднюю цифру. Не самый большой прибыток из множества проектов. На зажигалках и замках и то больше имею. Они расходятся со страшной скоростью.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
