Она хмыкнула.
– Правда, колодец сжульничал, и я получаю только серебряные. Но все равно, так мне удалось быстро разбогатеть.
Корбург послал коня вперед.
Франсуаз оставалась неподвижной.
Наемник воздел меч высоко над головой, из его груди раздался бешеный крик.
Не люблю, когда мужчины кричат на поле боя. Им это как-то не к лицу. Не знаю, может, я сноб.
– Твой брат плакал, когда просил тебя прийти за ним, – сказала демонесса.
Корбург окаменел.
Его рука по-прежнему была занесена высоко над головой, но мускулы больше не слушались хозяина. Конь нес его вперед, всадник же был полностью парализован.
Франсуаз ударила его правой в челюсть.
Капитан наемников вылетел из седла и покатился по земле.
– Ты слышал его крики – ты сам об этом сказал, – безжалостно произнесла девушка. – Но место капитана значило для тебя больше, чем жизнь родного брата.
Она взглянула на поверженного противника.
– Ты надеялся, что я убью тебя, как и твоих товарищей, чтобы ты больше не мог слышать по ночам крики своего брата. Извини – сегодня я не делаю добрых дел.
12
– Почему ты его не убила? – спросил я. – Чтобы заставить мучиться? На тебя это не похоже.
– Ты плохо меня знаешь. Но заклинатели наняли Кобурга и его людей защищать город. Толку от них немного, но уж лучше такие стражники, чем никаких. Убей я капитана, остальные разбегутся – и город останется без защиты. Магистрат может не успеть нанять кого-то другого.
– Это разумно.
– Теперь ответь, куда мы едем. Или, клянусь этим болотом, я на самом деле отстегаю тебя ремнем.
– Френки, откуда в тебе эти садистские наклонности?.. Ну хорошо, не стану способствовать их развитию. Азраэль прячется в кентаврийской башне, которая раньше принадлежала наемникам.
– Майкл, каждая женщина по натуре своей садистка. Просто мужчины не хотят этого замечать – зов ширинки заставляет утихнуть чувство самосохранения.
– У многих животных самки пожирают самцов после спаривания – ты это имеешь в виду?
– Примерно. Видишь ли, по традиции парень ухаживает за девушкой. Он должен выложиться полностью, а она только посмеивается да норовит отказать. По-твоему, это не садизм?
– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Счесть ли твои рассуждения антифеминистическими, или же это и есть феминизм в чистом виде. Надо будет написать об этом эссе, когда вернемся в столицу.
– Я подброшу тебе массу материала, – пообещала красавица. – Но с чего ты взял, что это именно крепость кентавров?
– Это элементарно, Френки. Куда еще податься изгою, как не за границу? Но к хобгоблинам и амазонкам ведут обычные столбовые дороги. Приор, конечно, сказал, что его коллеги не большие мастаки в поисках людей. Но это не значит, что Азраэль откажется от идеи заметать следы.
– Тогда он был бы полным кретином, – согласилась Френки.
– А он им не был, по словам того же приора. Значит, мы отбрасываем дороги. На них всегда полно людей, но самое главное – тебя могут запомнить на въезде в город. Наш беглец, конечно, избавился от своего торжественного одеяния, но человек с внешностью мага все равно запоминается надолго, пусть на нем и простая одежда священника.
– Ты прав. У магов в глазах какие-то бесенята бегают. Один из них как-то предлагал мне свою душу; заманчиво было согласиться, конкуренция у нас большая. И все же я отказалась.
– И что с ним стало?
– Заманил одну из моих подружек. А потом заточил в астральный кристалл и стал делать над нею опыты.
– Помню эту историю, – кивнул я. – Это и называется «бездушный человек». Но все же тебе не стоило превращать его в таракана. Не думаю, что новые сородичи приняли его дружелюбно…
– Надеюсь, – девушка хихикнула.
– Итак, наш беглец не поскакал по дороге. Спрятаться в городе он тоже не мог – думаю, его бы сразу нашли. Значит, остаются болота. Но как выжить магу среди кикимор и леших, если единственное, чему его учили, – это строить храмы?
– Он мог бы построить себе крепость, обнести ее стенами, рвом, расселить вокруг магических тварей.
– И тогда все сразу бы поняли, где он поселился. К тому же не забывай – для того, чтобы создать один храм, нужны общие усилия всех волшебников города. При всех своих талантах Азраэль не смог бы выстроить себе замок в одиночку.
– Согласна.
– Тем более что после каждого акта творения чародеи остаются без сил и потом долго приходят в себя. Ты сама это видела. В таком состоянии он не выжил бы на болотах, а просто пошел бы на обед кикиморам, в центре своего недостроенного замка.
– Который опять-таки привлек бы к себе хищников со всей округи. Я поняла. Как думаешь, он назвал кентаврам свое настоящее имя?
– Ни в коем случае. Магия Созидателей – лакомый кусочек для всех, особенно для их ближайших соседей. Узнай люди-кони, что среди них появился такой волшебник, они сразу отволокли бы его в столицу и заставили работать на себя. Нет, Азраэль постарается сохранить инкогнито.
– А в новой крепости – я имею в виду, новая она для кентавров – всегда нужны люди…
– Да. Он мог представиться монахом, астрологом, даже странствующим магом и показать несколько нехитрых фокусов. Кентавры нанимают его за небольшую плату – может даже, просто за кров и стол. И вот, идеальное убежище обеспечено.
– К тому же волшебники никому не говорили о том, что их товарищ бежал.
– И никому не пришло бы в голову, что за обликом простого странствующего монаха прячется один из Созидателей Храма… Приор снабдил нас подробным описанием Азраэля. Думаю, мы без труда найдем его в крепости.
13
– Здесь начинаются болота, – сказала Франсуаз. – И чародеи более здесь не властны.
Я посмотрел назад, где простиралась тусклая, унылая степь, и поглядел вперед, куда она продолжалась почти до самого горизонта.
– Прямо здесь? – осведомился я не без сарказма – Ни дюймом не ошиблась?
– Нет, – тон девушки оставался серьезным. – Когда я командовала наемниками, я должна была точно знать, где следует остановиться. Созидатели Храмов не любят, когда кто-то пересекает их границы. Не спрашивай меня, как они об этом узнают.
Теперь я удивился по-настоящему.
– И ты их боялась? Играла по чужим правилам? Никогда не поверю.
– Когда я приехала в этот край, на болотах шла война. Драконы, кикиморы и наемники сражались друг с другом так яростно, что болота порой на несколько дней окрашивались в алый цвет. Мне стало интересно, почему они это делают. Я присоединилась к наемникам.
