— Я знаю, что Роберт тайно заручился поддержкой некоторых шотландских графов, но если бы за его спиной стоял могущественный Эдуард де Бург, граф Ольстер, его притязания на корону осуществились бы.
— Ты права, Джейн. Разве это было бы не чудесно? Ах, если бы удалось склонить графа Ольстера к поддержке Роберта!
Джейн сомневалась только мгновение, но потом добавила:
— Если бы Роберт предложил помолвку и пообещал сделать Элизабет, дочь де Бурга, своей королевой, то граф Ольстер наверняка помог бы ему стать королем.
Глаза Джори расширились от ужаса, а кровь отхлынула от ее лица так быстро, что она стала похожа на мертвеца.
В тот вечер в зале беседовали только о войне.
— Эдуард говорил наместнику, что главное для него — немедленное уничтожение Уоллеса. Он даже предлагал денежное вознаграждение и земельные угодья любому, кто окажет содействие в поимке бунтовщика, — сказал Линкс.
— У короля особый талант разделять и властвовать, а подкуп и взяточничество — основной способ, которым он пользуется для достижения своей цели, — заявил Роберт. — Я знаю, что говорю… меня он тоже довольно часто подкупал.
Джейн решила отвлечь мужчин от неприятной темы и принесла Линкольна Роберта в зал. Она дала сыну немного сладкого крема, и присутствующие искренне порадовались его аппетиту.
— Ему нужна более существенная пища, чем крем, — решил Линкс и протянул сыну горбушку хлеба.
Малыш начал с аппетитом уминать эту горбушку, осыпая себя хлебными крошками, и мужчины рассмеялись.
Джейн заметила, что в течение всего вечера Джори была непривычно задумчива, а под ее чудесными глазами легли темные тени. Сердце сжалось от боли за любимую подругу, и она перевела взгляд на мужа, который был так похож на сестру. Линкс окреп и теперь излучал здоровье и физическую силу, и Джейн горячо благодарила Бога за то, что здоровье ее мужа полностью восстановилось.
Потом она любящими глазами смотрела, как Линкс, посадив ребенка себе на плечи, галопом взбежал по лестнице, а Линкольн Роберт, вцепившись крохотными пальчиками в его волосы, визжал от восторга. «Джори, как всегда, права, — решила Джейн. — Нужно оставить все страхи при себе и всячески внушать Линксу, что он всемогущ».
Несколько часов спустя в высокой башне замка Дамфрис, где жили женщины, Роберт вытянулся наконец во весь рост на кровати, а Джори легла поперек его мускулистого тела.
— Этой ночью ты была яростной, как тигрица, моя милая. Чем вызвана такая страсть?
— Ты ответишь на призыв взяться за оружие?
— Так это страх потерять меня сделал тебя такой ненасытной?
— Да! — сказала она, укусив его в плечо.
— Нет. Я буду охранять Галлуэй, Аннандейл и Ланарк, иначе головорезы Уоллеса разорят все низины Шотландии. Меня, похоже, не призовут на войну.
— Я говорю не о том, что потеряю тебя на войне.
— Как еще ты можешь потерять меня? — недоуменно спросил Роберт, накручивая на палец прядь ее светлых волос.
— Ты не хуже меня знаешь, что наше расставание неизбежно.
Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
— Ты никогда не задумывалась о будущем, всегда довольствуясь настоящим. Что случилось?
— Роберт, я знаю, как ты можешь получить корону! — пылко сказала Джори. — Если граф Ольстер поддержит тебя…
— Милая, де Бург владеет половиной Ирландии, и там он — король. Разве я могу предложить ему то, чего у него еще нет?
— Ты можешь обручиться с его дочерью и сделать ее своей королевой, — прошептала она. — Не многие из отцов смогут отказаться от такого.
— Но Элизабет еще ребенок!
— Если бы ты перестал смотреть только на меня, любовь моя, то давно заметил бы, что Элизабет совсем не дитя и что она сходит по тебе с ума.
— Хватит! — сказал Роберт и закрыл ей рот долгим и страстным поцелуем.
— Обещай мне, что ты подумаешь об этом.
— Джори, сердце мое, ты слишком хорошо знаешь меня и должна понимать, что я буду думать о другом.
В другой башне Джейн, которая для храбрости опрокинула в себя два кубка вина, пребывала в игривом настроении и смеялась по всякому поводу и без него.
— Что-то ты слишком веселая сегодня, а я уж боялся слез из-за того, что мне снова надо воевать.
— Тише! Я ни капельки за тебя не боюсь! — Она толкнула Линкса на кровать и провела руками по его обнаженным ногам. — Твои мускулы словно из железа. Боже, я слабею от желания!
— Ты слишком долго общалась с Джори, — поддразнил ее Линкс, — и превращаешься в маленькую эгоистичную распутницу, которая только и думает об удовольствиях.
Джейн села на корточки и уставилась на него круглыми, слегка осоловевшими глазами.
— Ты не прав, Линкс, — возмутилась она, — ты увидишь… Джори может быть абсолютно бескорыстной. Она такая благородная, и я обожаю ее! — Непрошеная слеза скатилась по щеке Джейн.
— А я обожаю тебя! — воскликнул Линкс, поняв, что ее смех и веселье — всего лишь бравада. — Я знаю, как нужно поступить, чтобы избавить тебя от этих глупых слез.
— Как?
— Заняться любовью.
Вино подействовало, и Джейн захихикала:
— Я вспомнила нашу первую ночь, сразу же после обручения. Я была такая наивная и неопытная, а ты такой вежливый и скованный…
— Даю честное слово, я не был так уж скован, — усмехнулся Линкс и положил ее руку на свою плоть, с которой пальцы Джейн творили чудеса.
Они еще долго занимались любовью, и Линкс де Уорен искусно осушил слезы жены.
Эдуард Плантагенет собрал в Эдинбурге военный совет, на котором военачальники обсуждали дальнейшую стратегию. Королю, как и наместнику, было за шестьдесят, и годы брали свое.
— Численность противника не столь важна, главное — имеющееся у него оружие. Хорошо ли они вооружены? — спросил король.
— Когда я воевал с шотландцами в последний раз, они представляли собой толпу безоружных дикарей, — заявил Бигод.
— С тех пор им удалось приобрести немало оружия, большая часть из которого наше, — сухо сказал Джон де Уорен.
— Каким это образом? — спросил Эдуард.
— Сир, они кружат над полем битвы словно вороны, забирая оружие и доспехи погибших, и кроме того, Уоллес часто нападает на наши обозы.
— Чьи обозы? — спросил Эдуард и осмотрел присутствующих пронзительными голубыми глазами в поисках провинившихся.
Вид у Перси был глуповатый — ведь он потерял три обоза.
— Сир, их основное оружие — шестифунтовое копье, которое является смертельным для нашей кавалерии. — Линкс де Уорен считал, что король возлагал слишком много надежд на кавалерию, игнорируя другие возможности. Но сам Линкс командовал большим отрядом тяжелой кавалерии и опасался, что, если выскажет свои предложения, его сочтут трусом. Тем не менее он продолжил: — Сир, полагаю, что против шотландцев мои валлийские стрелки намного эффективнее. В этом случае потери не столь велики, потому что они воюют, не входя в соприкосновение с врагом. Стрелы, выпущенные из большого лука, летят в три раза быстрее, чем стрелы из арбалета, и это оружие гораздо эффективнее, когда солдаты противника защищены войлочными кольчугами. Но король отличался упрямством:
