Она подходит к дереву и глядит сквозь голые ветви. Вскоре на них появятся почки. Мать украла ее, когда она была почкой, почти прямо из живота Карлы Келли. Эта мысль не укладывается в голове.
Дэнни обнимает ее и прижимает к стволу дерева. Вокруг сотни деревьев. Может, он хочет сделать с ней это возле каждого? Она хихикает, но он поцелуем заставляет ее замолчать.
Из-за плеча Дэнни она видит вдалеке свет фар и отблески голубых мигалок.
– Чертовы легавые! – злится Дэнни, подталкивая Джой к машине.
– Куда мы едем? – кричит она.
– Какая разница! – откликается он. – Смотри, как пошла!
«Бокстер» рвется вперед, и Джой вдавливает в сиденье, когда он резко заворачивает.
– Я хочу вернуться, Дэнни! – пытается она перекричать музыку.
– Куда? – кричит он в ответ. – Тебе некуда возвращаться.
– Ты ублюдок!
Он смеется и сильнее утапливает педаль газа.
– Притормози, Дэнни!
Она напугана. Машина несется между деревьями, ветки хлещут по стеклам. Дэнни поворачивает то туда, то сюда, пытаясь найти ворота, ведущие из парка. Свет фар выхватывает оленя, появившегося из темноты прямо перед машиной.
– Черт!
Дэнни пытается выровнять автомобиль, но его заносит, и «бокстер» юзом движется к изгороди. Джой слышит глухой стук, словно кто-то ударил ее по затылку молотком. На мгновение она зависает в воздухе. Машина отскакивает от забора и со скрежещущим звуком сползает на дорогу. Дэнни, напуганный и вспотевший, так крепко цепляется за руль, что полицейский, который распахивает дверцу, с трудом разгибает его пальцы.
– Ты решила сделать невыносимую ситуацию еще невыносимее? – спрашивает отец, приехав в больницу. – Что дальше? Вырежешь мне сердце?
Она видит по выражению его лица, что он хочет обнять ее и встряхнуть. Но он не может сделать ни того ни другого. У нее нога в гипсе подвешена на блоке, а голова обмотана бинтами. У Дэнни сломан нос. «Бокстеру» повезло меньше. Он превратился в кучу металлолома, за которую дадут немного.
– Я тебя не пущу, – шепчет она, чтобы никто, кроме него, ее не услышал: ни Кэти с озабоченным выражением лица, ни социальный работник, который на самом деле ее тюремщик. – Я не могу принять эту правду.
– Эту правду? – Он тоже переходит на шепот. – Жаль, что я не знаю, что значит эта правда. Мы жили во лжи шестнадцать лет, но от этого все то, что у нас было, не теряет ни толики значимости. Я всегда буду любить тебя как свою дочь. Что бы ни случилось, этого не изменить.
– Ты можешь попасть за решетку.
Мысль об этом пугает ее, но лучше уж смириться с такой возможностью, чем впустую отрицать ее.
– У меня хорошие защитники. Для меня самое важное сейчас, чтобы ты была в безопасности.
– Ты хочешь, чтобы я встретилась с ними?
– Ты не обидишь меня, если сделаешь это.
Конечно же, он врет. Джой любит его как никогда прежде. Он прав, они всегда будут любить друг друга. Пока они живы. Но мать, Сюзанна Доулинг, мертва, и многие вещи стали теперь понятны. Ее собственнический инстинкт, который так подавлял Джой. Ее неожиданные вспышки гнева, когда Джой отказывалась поступать так, как хочет мать. Любила ли она Джой? Возможна ли любовь, если она омрачена поступком, слишком ужасным для понимания?
Патрисия передала СМИ заявление, что Джой не получила серьезных травм и что ей необходим покой. По крайней мере, ее перевели в палату с четырьмя кроватями. Люди суетятся вокруг нее, доктора делают уколы, и она с трудом вспоминает, кто приходит и уходит. Однажды она просыпается и видит, что рядом с кроватью стоит какая-то женщина Своим бледным лицом и дрожащими руками она напоминает призрака. Женщина прикасается ко лбу Джой. Пальцы у нее прохладные и нежные.
– Спи спокойно, дорогая, – шепчет она.
Джой засыпает, и все кажется прекрасным. Потом возвращается боль, и когда она открывает глаза, то понимает, что все это ей приснилось, потому что рядом никого нет и Клэр Фразьер никак не могла бы узнать, где она лежит.
Дорогая Джой!
Я долго плакала, когда получила твое письмо. Это так классно, что ты решила ответить мне. Но авария! Ты могла погибнуть! Тетя сильно расстроилась. Как и все мы. Хорошо, что обошлось только сломанной ногой. Я знаю, это ужасно, но скоро тебе станет лучше. Когда мне было десять лет, я сломала руку, но она быстро зажила и гипс сняли.
Ты просила рассказать о нашей семье. Нас пятеро, еще две кошки и собака. Из животных у нас еще есть близнецы, но я должна называть их братьями. Мой отец работает адвокатом, а мама – в магазине здоровой пищи. Она верит, что неочищенный рис и соя спасут мир, поэтому мне приходится прятаться, чтобы съесть хот-дог. Бабушка пьет джин, но делает вид, что она этого не делает, и постоянно беспокоится о сердце дедушки. Это странно, потому что стимулятор сердца у нее, а не у него. Он милый и часто тайком дает нам шоколадки. И снова приходится прятаться.
Тетя Карла живет одна и пишет книги за других людей. Мы думали, что она выйдет замуж в июне, но ничего не получилось. У нее был хороший жених, но он из тех людей, которые замечают детей только тогда, когда спотыкаются о них. Дядя Роберт живет в Австралии, но сейчас он здесь. Думаю, он скоро уедет назад. Жаль, что они развелись. Тетя Карла говорит, что так легли карты.
У тебя классный музыкальный вкус. Мне тоже нравятся группы Cold Play, Snow Patrol u Kings of Leon. Мой любимый девчачий коллектив – Sugababes. У близнецов тоже есть своя группа. Представь звук, который получится, если скрести тупым ножом по ржавой крыше. Это бальзам для ушей по сравнению с тем, что они выдают.
Мне пора. Пора есть протеины. Фу!
Не кисни!
Джессика.
Глава семьдесят седьмая
Карла
В ресторане, в котором Роберт забронировал столик, освещение было романтично приглушено. В воздухе витал аромат неопределенности. «Шине» на Грин-стрит, где они встретились в первый раз. Карла узнала тревожные признаки, когда его ладонь задержалась на ее руке чуть дольше, чем следовало. Это заставило ее вспомнить прошлое… Иногда опасно возвращаться к тому, что безвозвратно ушло.
– Пропустим стаканчик на ночь? – спросил он, когда машина остановилась перед ее домом.
– Почему бы и нет?
Ей было все равно. Она слишком устала от постоянного ожидания, от неоправданных надежд.
Карла налила два бокала бренди и села возле него. Он взял ее руку и погладил безымянный палец, на котором не было кольца.
– Он дурак, что отпустил тебя.
– Он не хотел делить меня с дочерью.
– Заносчивый дурак.
– Шарон захочет делить тебя с ней?
