Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
— Иди сюда. Чего тебе понадобилось?
— Почему обязательно понадобилось? — раздраженно ответил друид. — Что ты тут делаешь?
— Так, беседую.
Когда Трагерн увидел черного, на лице его появилось хищное выражение, оживленное долей злорадства.
— Стой-стой! По правде сказать, я тоже хочу!
— Утихомирься, — прикрикнул Дик. — Итак, Боглач, излагай. Что Далхан велел мне пообещать?
— Зависит от того, что тебе может быть нужно. Я знаю границы возможностей властителя Рэил и могу говорить от его имени. Поверь, Далхан может исполнить многие твои сокровенные мечты.
— Да? — Корнуоллец рассматривал мелкие камешки у себя под ногами. — А власть над миром он может мне дать?
— Над миром? — Боглач по-деловому нахмурил лоб. — Над миром нет, а вот над королевством… Какое ты предпочитаешь? Англию? Или, может быть, Священную Римскую империю?
У Трагерна вытянулось лицо. Он переводил взгляд с друга на чужака и обратно.
— Ты что, собрался договариваться? — не выдержал он.
Молодой рыцарь раздраженно махнул на него рукой:
— Погоди… Итак, Далхан готов подарить мне хомут на шею, называемый королевской властью. В обмен на что? На мой дар? Ну-ну…
— Какой хомут? — растерянно переспросил Боглач.
— А теперь расскажи-ка мне, кто такой Далхан, чем он занимается, и — самое главное — зачем ему мой дар. И как он собирается его из меня вытаскивать. Давай рассказывай.
Недоумение черного стало еще глубже. Несколько мгновений он молчал, видимо, пытаясь понять, что происходит, после чего уточнил:
— Так что же ты решил?… — но, заметив натянутое выражение лица англичанина, взявшего его в плен, поспешил начать свой рассказ:
— Мы служим той силе, что куда выше Бога и куда более могущественна, — Князю ночи.
— Ты имеешь в виду Князя тьмы? — брезгливо кривясь, уточнил корнуоллец. — Ну, продолжай.
— Да, тому, кого называют Светоносным, Люцифером…
— Не светоносным, а светозарным. Плохо знаешь латынь.
— Его власть велика, и Далхан, которому сам Князь дарует большую долю своей силы, может совершить любое чудо. Бог слаб и лицемерен, он…
— Так, подобные рассуждения оставь при себе. И можешь особенно не стараться — я кое-что слышал и о черных мессах, и о шабашах, и о жертвоприношениях. Дальше. Твоего Далхана беспокоит то, что магия, вернувшаяся в мир, наделит силой не его, не так ли? Насколько я понимаю, что священники, что служители этого… воплощения зла черпают власть из одного источника.
— Не из одного! — оскорбился Боглач.
— Ладно, не собираюсь вдаваться в клерикальные споры. Разве в целом я не прав?
— Ну… в целом… Прав.
— Хорошо. Так зачем Далхану мой дар?
— Ему, похоже, проще отвечать "да" и "нет", — сказал Трагерн. — Позволь, чтоб побыстрей, я сам выскажу предположение?
— Высказывай, — разрешил Дик.
— Далхан ведь хочет получить ту власть, которая ему пока недоступна. Получить в свое распоряжение и магическую силу? Верно?
Черный слегка изменился в лице, и корнуоллец понял, что его друг попал в самую точку. Молодой рыцарь развел руками:
— Что-то ты не очень охотно отвечаешь. Жаль, а я хотел тебя отпустить.
Боглач сжался, но Дик не спешил вынимать меч. Убийство беспомощного ему претило, освобождать же противника и потом пытаться убить его, как положено, выглядело верхом нелепости.
— Так каким именно образом Рэил собирался лишать меня моего дара? Не знаешь? Точно не знаешь?
— Во время обряда, — бледнея, ответил чужак. Испуг вывел его из равновесия, и кастильский акцент стал заметнее. — В ходе сложного обряда, который… В ходе которого используется чаша, кинжал и костяное перевернутое распятие…
— В ходе которого ты, конечно же, погибнешь, — сказал Дику Трагерн.
— Нет-нет!…
— Да такие, как они, попросту не знают обрядов без жертвоприношения! — возмутился молодой друид. — Он тебе врет.
— Не сомневаюсь.
Корнуоллец извлек меч лорда Мейдаля, и, прежде чем Боглач успел по-настоящему испугаться, кончиком клинка начертил в воздухе неторопливо исчезающую полоску. Напитал ее силой и, нагнувшись, толкнул черного навстречу ей. Края полоски разошлись, втянули в себя неподвижное, спеленутое магией тело и вновь сошлись. В воздухе запахло болотом.
— Куда ты его? — удивился Трагерн.
— В другой мир. В какое-то болото. — Молодой рыцарь убрал клинок в ножны и встряхнул зудящей кистью руки. — Ничего, заклинание он рано или поздно распутает. И не надо читать мне наставления. Я сам знаю, что поступил опрометчиво, использовав такую сильную магию, и теперь меня найдут.
— Не обязательно. — Трагерн рассматривал кинжал, выпавший из ножен у пояса черного, когда его Сталкивали в болото иного мира. — Вблизи церкви-то… Близость церкви может погасить и большее магическое действие. Наверное, потому-то ты нашел его, а не он тебя.
— Откуда ты знаешь, что это я увидел его первым?
— Потому что иначе ты не смог бы взять его в плен. Разве что убить, и то при очень большой удаче, — тонко улыбнулся друид. — Я его знаю. Боглач — сильный противник. Очень сильный.
— Хорошо. Значит, мне повезло. Видимо, Далхан перестал посылать за мной простых исполнителей. Мне лестно.
— На твоем месте я не стал бы гордиться.
Дик мимолетно усмехнулся и пошел к воротам замка, уверенный, что его отсутствие еще не замечено. Король устроил у капеллы слишком увлекательное зрелище, чтоб солдаты могли заинтересоваться чем-то иным. Наверное, у врагов Ричарда не было и не могло быть лучшего времени для нападения, чем этот самый момент, англичане и не заметили бы, что на башнях Матегриффона развеваются чужие знамена. Размышляя об этом, молодой рыцарь улыбался и прикидывал, как именно стал бы атаковать войска своего короля. Правда, он-то знал их куда лучше, чем Танкред или Генрих VI, сын Барбароссы.
Наутро у его величества зверски болела голова, и от него прятались все его свитские. Исключение, пожалуй, составлял только Дик — с любезным выражением, будто прилипшим к лицу, он обслуживал короля и сносил его упреки, которые государь даже ленился ясно выражать в словах. Корнуоллец будто не слышал, при взрывах августейшего гнева не напрягался испуганно, поскольку в глубине души попросту не верил, что ему может что-то грозить. В сердце молодого рыцаря полных двадцати лет (недалеки были его двадцать первые именины), еще легкомысленного и в меру романтичного, дремала уверенность, что, стоит ему сказать королю, кем на самом деле он является, помилование обеспечено.
А Ричарду в моменты раздражения не было нужно ничего, кроме такого отношения. Он бросал упрек и тут же забывал о нем, потому что злился в действительности вовсе не на оруженосца, слугу, кравчего или рыцаря, а на Филиппа-Августа, Танкреда, императора и прочих власть имущих, которым нельзя попросту дать пощечину или тычок в зубы. Английский государь косился на Дика злобно, но к вечеру совершенно оттаял, подарил ему свой кубок и отправил отдыхать. Невозмутимое лицо этого молодого рыцаря его успокаивало, приводило в приятное и не слишком привычное состояние внутреннего равновесия.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
