Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
– А Ганс? Почему ты его не упомянул?
Я пожал плечами и промолчал.
– Почему ты не доверяешь Гансу? – с болью в голосе спросила Женя.
– Он отличается от остальных фрагрантов.
– Ничем не отличается! – Женя гневно топнула ножкой. – Он отличный человек!
– Может быть, может быть…
В тот момент я не стал развивать вслух свою теорию о муравьях и матке-царице, потому что увидел фанатизм в глазах Жени и понял, что она не станет меня слушать. Я жил среди подлиз, но не был подлизой. Ганс воздействовал на подлиз даже на расстоянии, а на меня это не действовало никак.
Я вспомнил слова Ганса: «Подлизами станут большинство, но не все». Я еще не стал, и у меня оставалось право на особое мнение.
* * *
Два дня я жил как в бреду – казалось, у меня вырвали сердце и всунули вместо него мертвую студенистую медузу. Я не мог ни на чем сосредоточиться, все валилось из рук, не мог есть, и только без конца пил холодную минеральную воду. В больнице было легче, работа отвлекала – я не брал сложных операций, боялся угробить пациентов, но стандартные вмешательства выполнял вполне сносно, на автопилоте. А дома становилось совсем плохо – я лежал на диване и тупо пялился в потолок, вспоминая Женьку и умирая от желания немедленно увидеть ее. Конечно, я несколько раз звонил Жене по «спецтелефону» и вел с ней разговоры, но от этого становилось только хуже – на второй день я не выдержал, начал рыдать в трубку как последняя размазня, и она тоже заплакала, и начала утешать меня словно ребенка, а я извинялся перед ней… Боже… После этого я принял снотворное, запил его полустаканом коньяка, повалился в кровать, не снимая одежды, и проспал пятнадцать часов подряд.
Проснулся с головной болью, с ноющей спиной, и в то же время с ощущением странного облегчения. Что-то перегорело в душе, и сердце снова начало стучать как положено. Я вдруг осознал, что ничего фатального не происходит, что я жив-здоров, и Женечка тоже, и нужно всего лишь переждать, и, кстати, не так уж долго. Нужно везти себя по-мужски и не позориться перед Женей неврастеническим поведением – ей и так нелегко. Я принял душ, одел все чистое и лучшее, в первый раз после возвращения из отпуска вывел машину из гаража и отправился на работу. Мне предстояла ночная смена.
Дел оказалось невпроворот, и я принялся за них с энтузиазмом. Бегал по отделению и по всей больнице, осматривал пациентов, решал текущие проблемы и чувствовал, что выздоравливаю. Не от любви, конечно же – выздоравливать от нее я вовсе не собирался, но от сопутствующего помрачения рассудка. К полночи я расправился с основной работой и счел возможным пойти в ординаторскую, чтобы выпить чаю с небольшой горой бутербродов – вспомнил, что толком не питался два дня подряд.
Чистильщики пришли этой ночью. Пришли безо всякого предупреждения, застали меня врасплох – я-то по простоте душевной надеялся, что никогда больше не увижу их.
Я вошел в ординаторскую и увидел сладкую парочку – Мозжухина и Валяева. Они вольготно расположились за моим письменным столом с двух сторон, пили мой чай и ели мои бутерброды. Не только убийцы, но еще и наглецы. Первым моим желанием было убежать со всех ног и спрятаться. Но куда можно было убежать?
– А, доктор врач Бешенцев! – крикнул Мозжухин, подняв руку. – Заходи, заходи, скотина! Не стесняйся, вошь лобковая! Будь как дома!
А с чего он сразу на «ты», ведь мы же, кажется, до сих пор были на «вы»? И к чему такие неприятные эпитеты? И откуда, кстати, он знает специфическое выражение «доктор врач»?
Я прошел. Остановился в паре метров от чистильщиков, сцепил перед собою руки.
– Чем обязан, господа?
– А ты не жнаешь? – малоразборчиво спросил Валяев, пережевывая бутерброд с форелью. – Тупой штал, недогадливый, да? – Он вытянул пальцами изо рта тонкую рыбью косточку и кинул ее на пол.
– Не имею представления, – сказал я, стараясь держаться твердо. Предательская сиплость все же клокотнула в голосе.
– Объясни ему, Валентиныч, – скомандовал Мозжухин.
Валяев припал к чашке, шумно проглотил остатки бутерброда, встал, шагнул ко мне и коротко, без замаха, ударил.
Попал. Мог бы и не попасть – не настолько я неопытен, чтобы не понять, что он собирается делать, и не успеть увернуться. Валяев мог нарваться на ответный удар и даже отправиться в нокаут – думаю, это не составило бы труда. Но я все же подставился – не слишком жестко, но достаточно убедительно.
Нужно было, чтобы они спустили пар, почувствовали себя хозяевами. А вот мне распускать руки не стоило. Жить, знаете ли, очень хотелось. Хоть я и не был подлизой, застрелить меня могли без малейших угрызений совести.
Поэтому я пролетел через половину ординаторской и с грохотом свалился на пол, успев сшибить по пути пару стульев. Валяев мог гордиться своим ударом.
– За что? – простонал я. – Как вы смеете?
– За все хорошее, – заявил Валяев, нависая надо мной и попахивая перегарчиком – оказывается, впридачу ко всему он был еще изрядно нетрезв. – Мы же предупреждали тебя. Добром предупреждали. А ты чего творишь?
– Чего я творю?
– Вставай, придурок.
Я встал и плюхнулся на диван, тяжело дыша и старательно изображая полуобморочное состояние.
Мозжухин закинул ногу на ногу, закурил сигарету и выдохнул дым высоко в воздух.
– Ты, кажется, кое-что должен нам, доктор?
– Что я вам должен? Деньги?
– Бешенцев, хватит ломать комедию… – Мозжухин скорчил брезгливую физиономию. – Ты должен нам информацию, вот что. Информацию о подлизах. Где она? Почему ты не позвонил нам, как обещал?
– Зачем вам информация? «Чистилища» больше не существует, группа распущена. Не пора ли вам успокоиться и перестать убивать людей? В конце концов, подумайте о себе, о собственном будущем. Что с вами будет, когда Сазонов станет мэром?
– Думаю, он прикажет нас ликвидировать, – холодно отчеканил Мозжухин. – Надеюсь, ты не питаешь иллюзий, что Ганс – воплощение гуманности, ангел небесный, неспособный к насилию? И что подлизы – невинные овечки, безропотно идущие на убой?
– Не питаю. И тем более не понимаю, что вы делаете сейчас в моем кабинете. Вы знаете, что я под защитой Ганса. Случись что со мной – он вам головы оторвет!
– Головы нам оторвут и так, – сказал Мозжухин, задумчиво рассматривая сигарету. – А может, не оторвут. И скорее всего не оторвут, потому что фрагранты пока, слава богу, не всесильны, и в другом городе им нас не достать – взаимоподдержку работников УВД еще никто не отменял. Не думаю, что ты, Дима, что-то значишь для Сазонова. Ты для него расходный материал. Для него, кстати, большинство подлиз – тоже расходный материал, за исключением двух десятков наиболее приближенных. А уж ты-то, «обычный»… Тьфу! – Мозжухин картинно плюнул на пол. – Мы пришли, Дима, чтобы рассказать тебе кое-что интересное.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
