Нет конца обвинениям в адрес белого человека. Какую ни назови страну, и сейчас же всплывают в памяти многочисленные обличающие факты. И без процесса все ясно.
Но эта молодая женщина выделяла не то, что другие. Глупость, невежество, самодовольная заносчивость — эти слова встречались почти в каждом выступлении свидетелей обвинения. Она же сделала упор на другом. Как случилось, что громадная территория, равная по площади провинции Хэнань, оказалась захвачена горсткой авантюристов и забыта империей? Да, жестокость. Да, невежество. Да, да, да. Но подобных фактов в истории множество. А вот передать громадную территорию в нечистые руки горстки белых — их число никогда не поднималось выше полумиллиона — и забыть… О, конечно, высылались туда губернаторы, представители короны. Наверняка финансисты иногда толкались в правительство с напоминаниями о соответствующих интересах — и все. Наиболее важного же просто не замечали. Были слепы до такой степени, что, когда родезийский кризис вызрел и его принялись всерьез обсуждать, о самом важном никто и не вспомнил.
Теперь к моему замечанию об устойчивости тенденций.
Этот «процесс» с точки зрения участников имеет целью дать выход возмущению бывшими колониальными притеснителями, агрессорами и империалистами. Американская девушка четыре часа изливала свои жалобы, воспользовалась помощью юриста, ее слушали с большим вниманием. И все же она не достигла цели. Смысл сказанного ею, что большая империя может забыть такую территорию, не дошел до слушателей. Не удивительно ли? Но можно заметить, что именно это характерно именно для этой территории. А в нескольких сотнях миль к северу, в Северной Родезии, ставшей ныне Замбией, народ поднялся на борьбу по той же самой причине. Там успешно. Здесь — нет. Почему?
Что ж, хоть я на эту тему поразмышляю. Все-таки имеют географические ареалы какую-то свою ауру, определяющую их судьбу, их историю. Взять хотя бы прискорбно известный Советский Союз, многострадальную Россию. События там идут заведенным порядком, независимо от того, как эта страна называется, какая в ней господствует идеология, образ мыслей. Можно сослаться и на другие примеры. Думаю иногда, что с этой мысли следует начинать в школе курс географии. Или сделать ее вводной в курсе истории? Извини, если начинаю заговариваться. Уже заря занимается, хочу закончить это длинное письмо, вечером отбывает гонец.
Возвращаюсь к событиям в амфитеатре. Африка заняла несколько дней. В лагере между тем росла напряженность, порядка становилось все меньше. Голод, грязь, жара, спать невозможно. На день почти все торопились к морю, путь не близкий, уставали.
С процессом как будто спешили. Полная луна упраздняла необходимость в факелах. Скорым шагом прошли Тихоокеанский бассейн, уничтожение старых родовых обществ, насильственное насаждение христианства, разрушение островов в интересах западной индустрии и сельского хозяйства, использование островов для ядерных испытаний, как будто океан принадлежал лишь белым. Затем обратились к Ближнему Востоку, к взаимоисключающим обещаниям и заверениям, адресованным арабам и евреям, и опять: презрение, глупость, заносчивость, невежество…
Хочу отметить мимоходом, что бывшие заклятые враги арабы и евреи во время «процесса» продемонстрировали полное единение, не упускали возможности подчеркнуть для всех интересующихся свои общие корни, схожесть религий, культур и единство целей на будущее.
Обсуждалось на «процессе» также и поведение белых в Австралии, Новой Зеландии, в Канаде, в Антарктике.
Ты заметил, конечно, что Россию я едва помянул. Основная причина — отсутствие русских, хотя колонии их — Польша, Болгария, Венгрия, Чехословакия, Румыния, Куба, Афганистан, ближневосточные — были представлены.
Далее делегаты сменяли друг друга через каждые десять минут, стоя в проходах в очередях, выходя на арену, чтобы перечислить свои обиды, изложить свои мысли, провозгласить свои обвинения и вернуться на места.
Процесс дошел до половины: пятнадцатый день. В донесениях всех агентов сквозит досада, они дышат разочарованием. Наши агенты — сплошь члены тех или иных организаций, не какие-нибудь отщепенцы-одиночки. Они работают на нас, как правило, безвозмездно, движимые чувством благодарности за наше благотворное влияние. Они члены молодежных армий и не могут избежать влияния господствующих в этих организациях настроений.
Снова спрашиваю себя: чего ожидали эти молодые люди, чего им не дали? Ибо на первый взгляд они получили именно то, ради чего прибыли.
Цитирую Ци Куань:
«Неверный дух царит здесь. Организаторы мероприятия не в силах преодолеть сложности ситуации. Разброд, шатания, много ошибок. Не чувствуется достаточной готовности дать бой буржуазным искажениям, использовать ценный опыт искренней молодежи…» И несколько страниц в том же духе. Все наши агенты в те дни записывали примерно одно и то же.
А вот мнение Бенджамина Шербана:
«Центр не выдерживает, на мир спускается анархия». Мне сказали, что этим строкам тысячи лет. Хотел бы я услышать этот источник целиком, ибо высказывание представляется весьма поучительным в данной обстановке.
Ясно, что делегаты достигли предела выносливости, что лишь гибкость и терпимость организаторов спасает процесс. Алкоголь поступает в лагерь во все больших количествах. Секс, поначалу стыдливо скрываемый и лишь «между своими» теперь нагло выпирает на передний план, причем активно участвуют и местные жители. В лагере беспокойное движение: все копошатся, снуют среди палаток, от места проведения одного семинара к другому, между лагерем и берегом.
В качестве транспорта используются ослы и древние армейские грузовики, откуда-то добывается горючее. Полный разброд в настроениях, попадаются сломленные духом, рассуждающие о самоубийстве; цветет буйным цветом трагическая любовь обреченных расстаться навсегда.
Все это, однако, не означает оттока участников заседаний. Амфитеатр полон внимательных слушателей, внимание присутствующих устремлено на арену, с четырех до восьми, затем с пяти вечера до полуночи. Сейчас все, однако, стали активнее, иной раз перебивают выступающих, дополняют их, исправляют. Можно сказать, что публика и… чуть не сказал «актеры»… полностью понимают друг друга.
Кажется, поток свидетелей никогда не иссякнет, однако кое-кто уже интересуется, когда наконец белый старик начнет «отбиваться». От частных вопросов в перерывах Брент — Оксфорд, однако, не увиливает, охотно беседует со всеми желающими, пользуется популярностью, и заметно, что эпитеты, которыми награждают его наши агенты, утратили язвительную остроту.
Открыто говорится, что на месяц процесс никак не растянуть.
А тем временем случилось нечто новое. Над амфитеатром появился летательный аппарат, очевидно, наблюдатель. В свете полной луны прямо над ареной на несколько минут завис вертолет без опознавательных знаков, став причиной вынужденного перерыва в заседании. Все агенты отмечали возмущение, даже ярость делегатов. Гадали, кто шпионит с воздуха. Русские? Китайцы? (Привожу без комментариев.) В следующую ночь повторилось то же самое. Снова возмущенная реакция делегатов. В дальнейшем самолеты и вертолеты без опознавательных знаков (в основном летящие низко, хотя иногда поднимающиеся так высоко, что превращались в крохотную точку; иной раз летательные аппараты каких-то неизвестных типов) стали появляться по нескольку раз в сутки, днем и ночью. Делегаты шутили насчет инопланетян, международной полиции, неизвестных террористов.
