Холлис поймала его многозначительный взгляд и догадалась: кое-кто всерьез об этом позаботился.
– Представляю, как они к тому времени перетрусили. И вот контейнер стал чем-то вроде резидента в системе – постоянно присутствующего, но никогда не прибывающего на место. Пока, разумеется, не пришвартовался к нам.
– А почему это наконец случилось?
Собеседник вздохнул.
– Искренне надеюсь, что жизнь потихоньку начинает их прижимать. Ветер меняется, возможностей нагреть руки все меньше. И даже такая сумма, пусть и отмытая с огромными потерями, кое-что значит. По крайней мере для мелкой рыбешки. А мы имеем дело с мелкой рыбешкой, на этот счет заблуждаться не стоит. По телевизору вы этих лиц не увидите. Все больше функционеры, бюрократия. Навидался я этого брата в Москве, Ленинграде... Очень печальный опыт.
– Значит, здесь, в Канаде, они в состоянии что-то выгадать?
– Конечно, эта страна тоже не лишена кое-каких возможностей, но все-таки нет. Не здесь. Деньги переправляют обратно за границу. Думаем, что в Айдахо. Скорее всего через разъезд Портхилл. Это немного южнее Крестона, в Британской Колумбии.
– А разве там отмывка не доставит гораздо больше трудностей? Не далее как прошлым вечером вы утверждали, будто нелегальная наличка в таком количестве становится лишней обузой.
– Полагаю, они заключили сделку.
– С кем?
– Церковь, – только и произнес мужчина.
– Церковь?
– Из тех, кто владеет собственной телестанцией.
– Боже, – вырвалось у Холлис.
– Я бы не стал так далеко заходить в своих предположениях. – Мужчина прочистил горло. – Но говорят, что сотенные на тарелке для денежных сборов – это в порядке вещей.
Женщина неразличимой национальности вернулась от плиты к стойке и поставила две порции яиц с беконом: одну перед Холлис, вторую – перед ее собеседником.
– Посмотрите-ка, – сказал он. – Как изысканно. Закажите вы то же самое блюдо в токийском отеле «Империал», вам представят его в точно таком же виде. Вот что значит уметь подать, – и был абсолютно прав.
Бекон оказался безукоризненно плоским, можно сказать, отутюженным, твердым, невесомым, лишенным жира. С нежной хрустящей корочкой. Столь же безупречные яйца «в мешочек» покоились на маленьком ложе из картофеля. В компании двух ломтиков помидора и веточки петрушки. Непринужденная, но доведенная до предела элегантность. Женщина из-за стойки принесла для каждого маленькую тарелочку с тостами, намазанными маслом.
– Да вы поешьте, – предложил Гаррет. – А я объясню.
Холлис разломила вилкой первое яйцо. Какой мягкий и яркий желток.
– Прошлой ночью, точнее, ровно в полночь, Тито был на складе, когда зазвенела сирена.
Журналистка кивнула, не раскрывая рта, набитого беконом.
– Я пробил в ящике девять дырок. Оставил девять крохотных, но досадно заметных пулевых отверстий. Сегодня, когда контейнер снимут краном с вершины груды и погрузят на платформу, дырки могли бы бросаться в глаза. Мало того, была вероятность, что датчик на складе обнаружил бы заложенное мной вещество. Но Тито сумел забраться и запечатать отверстия сделанным на заказ магнитным пластырем.
Холлис посмотрела туда, где Тито получил свою порцию яиц «в мешочек». Он коротко ответил на ее взгляд и принялся за еду.
– Вы сказали, что ящик сегодня отгрузят, – начала она.
– Правильно.
– И отправят в Соединенные Штаты, в Айдахо?
– Мы так полагаем. Впрочем, устройство до сих пор исправно работает, и Бобби не упускает следа. Мы должны угадать заранее, где они собираются пересечь границу.
– Если не получится и они проберутся в страну незамеченными, – вставил мужчина постарше, – на этот случай тоже кое-что предусмотрено.
– Хотя лучше бы источник радиации засекли на границе, – прибавил Гаррет.
– А это возможно? – полюбопытствовала Холлис.
– Вполне, – ответил Гаррет, – если вовремя предупредить нужные службы.
– Несколько звонков куда следует, – продолжал старший мужчина, вытирая белой бумажной салфеткой остатки яйца на губах, – помогут избавиться от любых осведомителей на разъезде, буде такие найдутся.
Официантка подала Гаррету яйца, и он с улыбкой принялся есть.
– Ну а к чему это приведет? – спросила Холлис.
– Кое для кого жизнь превратится в кошмар, – ответил мужчина. – В конце концов, тут многое зависит от водителя. Мы действительно всего не знаем. Но непременно выясним, и с большим удовольствием. – Он улыбнулся гораздо шире прежнего.
– Легок на помине, – объявил Гаррет, сняв с пояса пейджер и что-то прочитав на экране. – Это Бобби. Велит смотреть. Говорит, началось.
– Подойдите. – Старший мужчина поднялся с бумажной салфеткой в руке и приблизился к окну.
Холлис придвинулась следом за ним. И тут же рядом с ней возник Гаррет.
В тот же миг бирюзовый контейнер на почти незаметной платформе, будто на собственных колесах, спустился по пандусу к перекрестку, влекомый сверкающим, незапятнанным, красно-белым и щедро хромированным автомобильным тягачом. Его блестящие двойные выхлопные трубы напомнили Холлис покрытие в кузинартовском стиле на стволе винтовки Гаррета. Темноволосый водитель с квадратной челюстью смахивал на полисмена или солдата.
– Он, – еле слышно шепнул Тито.
– Точно он, – подтвердил мужчина постарше.
Светофор поменял сигнал; грузовик с контейнером выехал с перекрестка на Кларк-драйв и скрылся из вида.
83Страткона[185]
– Значит, мистер Милгрим, ваша диссертация посвящена баптистам?
Миссис Мэйзенхельтер поставила на стол серебряное блюдце с двумя тостами.
– Анабаптистам, – поправил Милгрим. – Восхитительная болтунья.
– Я добавляю воду вместо масла, – пояснила хозяйка. – Сковородка сложнее отчищается, но зато яйца становятся вкуснее. Значит, анабаптисты?
– Они тоже, – ответил Милгрим, разламывая первый тост. – Вообще-то на самом деле меня занимает тема революционного мессианства.
– Так, вы говорите, Джорджтаун?
– Да.
– Это же в Вашингтоне.
– Верно.
– Мы так рады оказаться в обществе такого ученого человека, – произнесла женщина, хотя, насколько знал Милгрим, он был единственным постояльцем в этой гостинице, с которой она управлялась в одиночку.
