class="p1">Камень был не таким нелепо большим, как у Иззи.
Но все равно большим.
Большой блестящий круглый камень на узком ободке, полностью заполненном более мелкими бриллиантами.
Простое кольцо. Даже традиционное.
И идеальное.
— Его выбрала Марго.
Мой взгляд остановился на кольце.
Да.
Абсолютно идеальное.
Его пальцы, державшие мою руку, сместились и полностью накрыли мою, его хватка была настолько сильной, что камень, казалось, впился ему в ладонь.
— Ты придешь на оглашение завещания с моим кольцом на пальце и моим обещанием любить и хранить тебя в своем сердце до конца нашей гребаной жизни, и что бы ни случилось, пошли они все на х*й. Тебя любят. О тебе заботятся. И у тебя есть семья, — заявил он.
Кольцо было традиционным.
Предложение — нет.
Но это был Тоби.
Прежде чем я успела осознать, что происходит, по моим щекам покатились слезы.
— Это «да»? — спросил Тоби.
— Ты задавал вопрос? — хрипло спросила я в ответ.
— Детка, каждый мужчина хочет услышать то самое слово, — прошептал он. — Ты выйдешь за меня?
Мой мужчина хотел этого?
Он это получит.
— Да, Тоби.
Он прижал мою руку к своей груди, другую запустил мне в волосы и наклонился для поцелуя.
Оставив мою ладонь прижатой к своей груди, другой рукой он поднял меня и вместе со мной забрался на кровать.
Я обхватила его ногами, и он уложил нас обоих в постель, обнял, а затем к объятиям добавились ласки, а затем еще и серьезные ощупывания, что привело к занятию любовью в традиционной миссионерской позе.
Я кончила раньше Тоби.
Тоби кончил, целуя меня.
После этого он привел меня в порядок и принес нам пижамы из гардеробной, где я вешала их на крючки.
Я натянула свою.
Он натянул свою.
И мы заснули в его спальне, похожей на домик на дереве, с фотографией моей мамы над камином, улыбаясь в лунном свете.
— Мы на месте, — сказала я в телефон, когда Тоби припарковал свой новенький темно-синий «Рэм» с двойной кабиной на парковочном месте для посетителей возле конторы адвоката моей бабушки.
Я не стала спрашивать насчет грузовика.
На прошлой неделе братья Гэмбл пребывали в лучшем случае в тревожном настроении, а в худшем — в откровенно раздражительном.
Все потому, что моя сестра тоже получила письмо. И после недолгого обсуждения на кулинарном фестивале с Дианной и Чарли, а также дальнейшего обсуждения с Марго и Дэйвом, было принято решение ехать.
Итак, в понедельник Иззи позвонила и сообщила, что мы приедем.
И ей сказали, что наш отец тоже будет присутствовать.
Ни один из братьев не хотел, чтобы мы находились рядом с ним.
Но на следующий день после того, как мы узнали, что он там будет, старый «Шевроле» Тоби стоял на месте рядом с домом, которое до настоящего времени отводилось для машин гостей, а в гараже был припаркован синий «Рэм».
Видимо, он не хотел приезжать на встречу, где будет мой отец, на старом «Шевроле» или желтом «Форде Фокусе».
Мне было все равно, на чем туда ехать.
Ему — нет.
Это было мужское дело.
Поэтому я промолчала.
Накануне я снова промолчала, когда вернулась домой и увидела на обеденном столе три коробки.
— Это от Марго, — проворчал Тоби (кстати, с приближением пятницы уровень настроения братьев Гэмбл ухудшался от «обеспокоенного» до «раздражительного»).
В одной коробке лежало красное платье из «Сакс», воротник шел вниз и крест на крест обрамлял грудь, рукава были длинными, с высокими манжетами. И с довольно низким декольте.
Это была женственная и сексуальная версия делового костюма.
Следующая коробка была из «Неманс», и в ней лежал невероятно крутой клатч с зебровым принтом и ручкой.
Последняя коробка была из «Нордстром», и в ней лежали красные шпильки с черными ультратонкими ремешками, обхватывавшими лодыжки, и маленькими серебристыми пряжками, закрытым был только носок, прозрачным пластиковым ромбом с зебровым принтом.
Выглядели они чертовски сексуально, чертовски стильно и полностью подходили мне.
Итак, послание было ясным.
Тоби не собирался везти свою женщину на встречу ни на чем, кроме крутого дорогого грузовика, а Марго не позволяла мне ехать туда без доспехов.
Этому я тоже не сопротивлялась.
Таков был их способ заботиться о семье.
Марго попыталась провернуть то же самое с Иззи, но Джонни удивил всех, твердо настояв на том, что Из пойдет на встречу в одном из его любимых платьев, и в нюдовых лабутенах, которые он ей купил.
Меня тоже немало удивило требование Джонни высказать свою точку зрения относительно «последней воли и завещания отдалившейся бабушки Иззи».
Но по какой-то причине для него это было очень важно.
Марго посоветовала Из делать то, что заставит Джонни меньше нервничать, и оставить то, что она ей купила, и надеть это по другому случаю.
Частично я понимала Марго, учитывая, что радостный визит Сьерры стал далеким воспоминанием.
И мысленно отметила, что мне тоже нужно незаметно успокоить Тоби и действовать осторожно, а не наоборот.
Потому что я не понимала, каково это быть братьями Гэмбл и знать то, что наш отец сделал с нашей мамой во время их брака, и что она и ее девочки пережили после этого, даже если тогда они нас не знали и ни чем не могли нам помочь.
Но те события причинили нам боль. Оставили на нас шрамы. Ранили нашу маму. И оставили шрамы на ней.
И в этом заключалась суть ситуации.
Маловероятно, что наш отец что-то нам сделает в адвокатской конторе.
Но, честно говоря, если бы все происходило в другое время, когда мужчины носили бы доспехи, не сомневаюсь, что они немедленно бросили бы перчатку, а затем обнажили бы мечи.
Такая хрень не относилась к натуре пещерных людей.
Это было нечто совершенно другое.
А поскольку у меня не было пениса, и в моих жилах не текла кровь семьи Гэмбл, я не до конца это понимала.
Но начала понимать объяснение Тоби об активной и пассивной защите и борьбе за пассивность, когда отчаянно хотелось быть активным.
Они не могли заявиться туда и разорвать нашего отца на части.
И это сводило их с ума.
— Позвони мне, как только отправитесь в обратный путь, — приказала мне на ухо Марго после того, как я сообщила, что мы добрались до конторы.
Ее голос звучал сильнее, чем за последние несколько недель.
— Обязательно, Марго. Обещаю.
— Как Тобиас?
Она шептала, хотя Тоби ее не слышал.
Я повернулась и увидела, как Тоби с такой силой распахнул дверцу, что удивительно, как она не оторвалась и не
