Ной покачал головой.
— Я звонил. Они еще не закончили. Мы можем успеть, — сказал он, метнув взгляд на часы на приборной панели.
Я перевернула газету, рассматривая ее, а мои темные мысли тем временем росли, ширились и поглощали любую возможную альтернативу.
— Те, из-за кого в газету просочились эти фото, поступили так, чтобы повлиять на судью. Они поступили так, потому что мой отец… Потому что Ласситер выигрывает дело. Его должны будут оправдать. Его должны будут освободить.
Я не могла позволить, чтобы это произошло.
Но смогу ли я и в самом деле предотвратить такой исход?
Я желала смерти Джуду — и он погиб. И я убила Моралес и хозяина Мэйбл, представляя себе, как она давится, а он разбивает голову. Меня затошнило, когда я подумала об этом, но с трудом сглотнула и заставила себя вспомнить и попытаться понять — чтобы, если потребуется, можно было проделать такое снова. Рухнувшее здание, анафилактический шок, раненая голова — таковы были причины смерти. Я же была действующей силой.
Голос Ноя резко вернул меня в настоящее:
— Здесь что-то очень, очень не так. Я это знаю, вот почему я приехал за тобой. Но у нас нет ни единого чертова намека на то, что происходит. Мы должны добраться до здания суда и поговорить с твоим отцом.
— А потом? — глухо спросила я.
— Потом мы дадим показания о похищении Джозефа, и Ласситеру предъявят обвинение.
— И он снова будет выпущен под залог, как и сейчас. И какие показания мы можем дать? — спросила я, повышая голос.
Я не собиралась говорить — думать — о своих недавних словах, но меня охватил сумасшедший подъем. Адреналин хлынул в мои вены.
— Джозеф не помнит ничего, кроме той лжи, которую мы ему рассказали. А я сижу на антипсихотических препаратах. — Мой голос все больше креп. — Никто нам не поверит.
Ной изменил тактику — без сомнения, потому, что я была права. Он негромко сказал:
— Я взял тебя с собой потому, что доверяю тебе. Ты не хочешь этого делать.
Когда Ной заявил, что знает, чего я хочу, разум мой взбунтовался.
— А почему бы и нет? Я убивала людей за меньшее, нежели убийство и расчленение девочки-подростка и похищение моего младшего брата.
Я сделалась предельно бесшабашной.
— И на прошлой неделе у тебя совершенно не было с этим проблем?
Слова Ноя заставили меня остановиться, но ведь это было тогда.
— Может, я и социопатка, но мне не жалко хозяина Мэйбл. Совершенно не жалко.
— Мне тоже, — признался Ной. На его челюсти перекатывались желваки. — И, знаешь, Джуд тоже свое заслужил.
Я слегка наклонила голову, глядя на него.
— В самом деле? Ты говоришь так потому, что он почти меня обидел…
— Он и в самом деле тебя обидел, — ответил Ной со внезапной свирепостью. — То, что все могло быть хуже, не означает, что он не обидел тебя.
— Он не изнасиловал меня, Ной. Он ударил меня. Он поцеловал меня. Я убила его за это.
Глаза Ноя потемнели.
— Поделом.
Я покачала головой.
— Думаешь, это честно?
Ной ничего не ответил, глаза его были за тысячу миль отсюда.
— Что ж, то, что ты чувствуешь по отношению к нему, я чувствую по отношению к Ласситеру.
— Нет, — сказал Ной, свернув с шоссе на оживленную улицу. Я видела вдали здание суда. — Тут есть разница. С Джудом ты была одна, перепугана, и твой разум среагировал без твоего ведома. То была самозащита. С Ласситером же будет казнь.
Воздух поглотил его слова, когда он помолчал, чтобы мысль наверняка до меня дошла. Потом сказал:
— Есть другие способы разрешить проблему, Мара.
Он свернул на затененную парковку рядом со зданием суда и заглушил двигатель. Мы выскочили из машины, и пока взбегали по ступенькам здания суда, я мысленно поворачивала его слова и так и эдак.
«Есть другие способы разрешить проблему», — сказал Ной. Но я знала, что они не сработают.
58
К тому времени, как мы добрались до широких стеклянных дверей, я совсем запыхалась. Ной прошел через металлодетектор, а после я опустошила содержимое своих карманов в маленькое пластмассовое ведерко и протянула руки, чтобы охранник мог проверить и меня. Я слегка пританцовывала, озабоченная сверх всякой меры.
Наши шаги отдались эхом в громадном зале (мои — за Ноевыми), и я крутила головой туда-сюда, проверяя на ходу номера комнат. Ной остановился у 213-й.
Я вытерла рукавом пот с лица.
— Что теперь?
Ной шагнул в коридор и свернул в первую дверь налево. Я медлила, пока он разговаривал с молодым человеком за стойкой дежурного. Я не слышала, что говорит Ной, но рассматривала его лицо. Оно мне ни о чем не сказало. Закончив разговор, он вернулся ко мне и пошел туда, откуда мы явились. Он не сказал ни слова до тех пор, пока мы не очутились снаружи, на ступеньках здания суда.
— Что случилось? — спросила я.
— Присяжные удалились на два часа.
Ноги мои превратились в камень. Я не могла двигаться.
— Еще не поздно, — тихо сказал Ной. — Они могут вернуться с осуждающим заключением. Дьявол, в штате Флорида существует смертный приговор. Тебе может повезти.
Я ощетинилась, услышав тон Ноя.
— Он напал на моего брата, Ной. На мою семью.
Ной положил руки мне на плечи и заставил посмотреть на себя.
— Я смогу его защитить, — сказал Ной.
Я попыталась отвернуться.
— Посмотри на меня, Мара. Я найду способ.
Мне хотелось, чтобы это было так. Его уверенность была непоколебимой, это было искушением. Ной всегда был уверенным. Но иногда он ошибался. В данном случае я не могла себе позволить довериться ему.
— Ты не можешь защитить его, Ной. Это не то, что ты можешь исправить.
Ной открыл рот, чтобы заговорить, но я перебила:
— Я была так потеряна после смерти Рэчел. Я пыталась поступать правильно. С Мэйбл, с Моралес — я сделала все правильно, вызвала собачий контроль, рассказала директору. Но ничто не срабатывало, пока я не сделала все по-своему. — Что-то во мне воспламенилось от этих слов. — Потому что все случившееся… Дело с самого начала было во мне. В понимании того, кто я есть и что мне полагается делать. И вот то, что мне полагается сделать. Что я обязана сделать.
Ной посмотрел сверху вниз прямо мне в глаза.
— Нет, Мара. Я тоже хочу знать, почему это с нами происходит. Но это не поможет.
Я недоверчиво посмотрела на Ноя.
