сделал, непоправимо и не отменяет твоего права на его оценку, просто постарайся понять его с точки зрения моего полёта. Тебе самой скоро принимать сложные вопросы.
— Какие вопросы?
— Один род ждёт свою главу рода. Хранитель Шоортонов отказался от них. Теперь ты глава.
— Так вот что означало его присутствие рядом с другими Хранителями. Можно это как то изменить?
— Нет. Что самое интересное, ты, можно сказать, пробудила их. Никогда так Хранители не помогали и не показывались на глаза. Мы подняли древние свитки и нашли, что они очень давно радовали нас своим присутствием, но чтобы вот так судить и отказывать в покровительстве — это впервые.
Рядом с ним я чувствовала то маленькой девочкой, которой хотелось прижаться к родному плечу и ощутить объятия отца, то взрослой женщиной, прошедшей сложный путь жизни, который оставил отпечаток недоверия.
Если подумать, то жизнь сложна и многослойна. В ней присутствуют и подъем, и спад. Есть моменты, оберегаемые от постороннего внимания, и есть моменты, через которые трудно перешагнуть.
Было трудно определиться со своими чувствами, поэтому моим решением было пока понаблюдать за нашими отношениями. Попытаться понять его мотивов и поступков. Сейчас, в данный момент, он приоткрылся мне, как отец, как простой человек.
Впрочем, каждый имеет шанс на реабилитацию.
— Ты хочешь увидеть внука? — Задала вопрос.
Получив положительный ответ, мы вышли их кабинета. Невдалеке стоял Арон и Дарион. И почему-то оба взъерошенные, словно повздорили и попортили себе прически.
Они сразу замерли и посмотрели на нас: Арон недовольно, а Дарион — настороженно.
По их виду не трудно догадаться, что вели они весьма оживленную беседу до нашего появления. Арон подошел к нам и проговорил:
— Пойдемте, Ваше Величество. Я провожу вас.
Стук двух сердец раздались одновременно в пространстве, и отголоски эхо устремились друг к другу. Их прикосновение было сродни яркой вспышки. Дарион не выдержал и подбежал ко мне, заключая в объятия.
— Любовь моя, — шептал он между жаркими поцелуями.
— Почему? Почему, ты не отвечала? — Он взял мое лицо в плен своих неимоверно горячих ладоней и смотрел укоризненным взглядом.
— Прости, — прошептала в ответ.
Как объяснить своё упрямство? Как объяснить нежелание вторгаться в чужую жизнь? Как объяснить боль, когда сжигала письма? Как объяснить свое право выбора, которое идет вразрез всех установленных норм?
— Боже! Как я долго искал тебя. Во дворце, когда ты, как я думал, что это была ты, улыбалась принцу, у меня остановилось сердце. Я почувствовал, что умираю с каждой твоей улыбкой, с каждым твоим взглядом на него. Мое сердце разрывалось от ревности и неверия, что ты так быстро забыла меня…. Прости, что долго думал. Прости, что долго шел. Прости, что сомневался в нашей любви. Прости…, — шептал он, заключив меня в свои объятия.
Мы бы долго еще стояли в обнимку, если бы голос Арона не вывел нас из отрешенного состояния:
— Хватит обниматься на виду. Слуги не поймут вашей статуйности. Не хочу слыть рогоносцем.
— Не будешь, — беззлобно ответил Дарион, поглядывая на моё покрасневшее лицо. — Вот сейчас пойдем и оформим союз.
— Кто тебе разрешит? — язвил Арон. — Руки еще не просил у моей жены. И я посмотрю, достоин ли ты её. По твоим словам ты ей совсем другой статус предлагал.
— Дураком был…
— А сейчас поумнел?
— Арон. Хватит. Ты же все понимаешь, — попыталась сгладить напряжение, которое так и искрило между ними.
Он подошел, наглым образом забрал меня из рук Дариона и заглянул в глаза. Только сейчас до меня дошло, что он таким образом ненавязчиво читает мои мысли.
— Хорошо, госпожа моего сердца.
И собственнический поцелуй.
— Пошли, познакомлю тебя с нашим сыном. — Обратился он к Дариону и подмигнул ему.
Вот как расценивать неоднозначное поведение Арона? Тут и ревность, и злость, и покорность воле Богини.
Он как-то говорил, что всю жизнь готовился принять побратимов, но в реальности, как оказалось, не был готов к такому повороту. Все же Дайвы были эгоистами в этом плане, по крайней мере, среди Огненных.
Витор, по-моему, уже привык, что у него каждый день то дедушки новые появляются, то папы. Он охотно разговаривал с моим отцом и с Дарионом, а когда показал вторую ипостась, то увидела изумленные глаза отца, а Дарион помрачнел после его заявления:
— Мама тоже может.
Только потом выудила из него признание, что он считает себя недостойным меня. Он чувствовал себя ущербным по сравнению с нами: мы имели ипостась, а он был лишен такой возможности.
Даже Арон не затрагивал данного щепетильного вопроса, понимая, что трудно смириться с тем, что кто-то рядом не лишен возможности подняться в небеса. Пока Дайвы жили одни, то, возможно, они смирились с потерей, но теперь вид крыльев за спиной других стал открытой раной на их сердцах.
Жизнь на острове шла в ускоренном режиме. Для работы послов в Королевствах подбирались люди. Подготавливались новые проекты договоров для сотрудничества. И готовились к моему, вернее, к нашему выходу в свет.
В назначенный день во дворце Горного Королевства собрались подданные двух Королевств и большая делегация Огненных Дайвов.
Разглядывая Дайвов, поняла отличие между ними. На мой взгляд, облик Огненных сохранил в себе какой-то внутренний стержень, который был виден невооруженным взглядом и, по-видимому, из-за наличия ипостаси.
А остальные Дайвы, словно немного померкли в этом сравнении. Нет, спеси у них было много, но некритично.
Эрханстрог эш Ор шир Корон первым делом поздравил всех с двойным праздником.
Под первым праздником он подразумевал знакомство с Огненными Дайвами, и с открывающимися возможностями в сотрудничестве, и с надеждой на долгую и плодотворную дружбу.
Вторая шла «изюминкой на торте» — знакомство с наследницей трона и со своим внуком.
Зал замер, когда он вывел меня немного вперед, открывая возможность лицезреть его дочь. Рядом с Витором на руках стоял Дарион, с другой стороны — Арон.
Видеть тройной союз непривычно было для всех Дайвов. Только слово амира останавливала от каких-либо проявлений недовольства.
Но потихоньку шум стал появляться, словно ветер набирал силу. Их возмущало, что многие Огненные пришли на прием с человеческими женами, возмущал почему-то их горделивый вид, «словно они хозяева».
Во всех возмущениях чувствовался страх. Страх быть слабыми на фоне полноценных Дайвов.
Никто из Королей не ожидал такого спонтанного недовольству. Вдруг мир замер, и из Божественного свечения вышла Богиня.
Пшеничные волосы косой лежали вокруг головы, длинное платье и накидка — все сверкало и отливалось позолотой.
Меня удивило лицо со строгим взглядом из-под пушистых ресниц, а губы сжаты, и которые выдавали недовольство Богини.
Это
