Жизнь была. Тим узнал это часа через два блужданий по развалинам. К этому времени он уже выяснил, что башни были когда-то жилыми. Он дошел до основания одной из них — громадного, доброй сотни метров в диаметре, конуса — и долго стоял, раскрыв рот и пялясь вверх на уходящие в небо нагромождения наростов, выступов и штырей. Множество дорог заходило (или выходило) в это основание через овальные арки, именно поэтому Тим решил, что башня — это многоэтажный дом. Небоскреб. А утвердили его в этом предположении попавшиеся останки бывшего жителя этого небоскреба. Тим уже понял, что прямо по земле мало кто ходил в этом мире, поэтому отверстий на уровне земли в небоскребе не было. Почти не было — всего метрах в двадцати от того места, куда подошел Тим, в основании обнаружился небольшой, метра полтора в диаметре, круглый люк, а за ним — скелет. Тим с интересом поизучал его, близко, впрочем, не подходя — кто знает, от чего они тут все загнулись. Если от радиации, то это, конечно, очень грустно, потому что радиация, насколько знал Тим, быстро не выветривается. Но остатки какой-то плотной маски на черепе существа наводили на мысль, что если здесь и была война, то либо химическая, либо бактериологическая. Существо было выше человека — скелет лежал неровно, согнувшись, но с первого взгляда можно было оценить его рост метра в два минимум. Были у него две ноги, две руки и вытянутый вверх-назад череп. Остатки выцветшей одежды покрывали тело существа, поэтому в остальной анатомии Тим не разобрался, да и не больно-то хотел. В небоскреб заходить желания не было, поэтому он без особого труда взобрался на одну из низких дорожек и пошел по ней, попутно выяснив природу возникновения устилающего все улицы пластиково-бумажного мусора. Это отслаивалось покрытие дорог, которые ровными выглядели только снизу, а сверху были истрепаны и изъедены так, что идти по дороге оказалось не такой уж хорошей идеей — они и без дополнительного груза во многих местах порвались и попадали на землю. Пару раз Тим свалился со своей, к счастью невысокой, дороги, уронив попутно метров по пятьдесят дорожного полотна. А в третий раз падающая арка зацепилась за другую дорогу — пошире. Та упала сразу двухсотметровым куском, зацепив кучу других конструкций, многие из которых тоже не преминули рухнуть. Напоследок с какой-то невообразимой высоты обрушилась громоздкая решетчатая конструкция, окончательно добив дорожную систему в этом районе и подняв такую пыль, что видимость упала метров до двух. Вызвано ли было ее падение действиями Тима, или упала она сама по себе — он не понял, но на всякий случай решил идти теперь по земле. Мало ли. Грохнется такая хрень на голову — костей не соберешь, даром что волин. Тим чихнул, прикрыл лицо ниже глаз рукавом и почти на ощупь побрел прочь из разгромленного района. И почти сразу наткнулся на живое… животное.
Размерами оно было с мелкую собаку, правда, немного ниже и намного длиннее. Короткий хвост, вытянутая морда с парой глаз, зато без малейших признаков ушей, и коричневая шерсть со светло-серыми поперечными полосами. Эдакая помесь таксы, крысы и енота. Тим сразу понял, что это — животное. В смысле — неразумное. Во-первых, как выглядели разумные обитатели этой планеты, он уже себе представлял. Во-вторых, этот крысотакс и так выглядел совершенно неразумным. А в-третьих, Тим на всякий случай не преминул поинтересоваться вслух:
— Ну и кто ты такой?
В ответ крысотакс распахнул неожиданно большую пасть, усыпанную доброй тысячей мелких, но длинных зубов, и пронзительно заверещал.
— Но-но, — сказал Тим, нацеливая арбалет, — ты не больно-то.
Его охватило запоздалое беспокойство — а вдруг арбалет здесь не сработает? Все-таки технический мир со своей кучей давно придуманных законов. Хотя если тут все вымерли, то и верить в эти законы некому. И вообще — арбалет, он и в Африке арбалет, уж один-то раз он обязан выстрелить без вопросов. Но предаваться размышлениям было некогда — крысотакс наскакивал короткими прыжками, явно нацеливаясь тяпнуть Тима за ногу, и тут уж было не до раздумий. Тим быстро прицелился и нажал на спуск. Звонко прозвенела тетива, крысотакс споткнулся и упал набок, сменив верещание на не менее пронзительное шипение. Тим посмотрел на арбалет и облегченно вздохнул — оба лука взведены, оба болта лежат на ложе. Крысотакс, продолжая шипеть, пытался отползти — передние лапы у него не шевелились, похоже, болт перебил какие-то важные нервы; но задние лапы упрямо тащили длинное тело куда-то в сторону. Кровь у животного была ярко-голубой.
Тим поморщился и пошел дальше, размышляя о том — хорошо ли это, что болты вернулись на ложе? Значит ли это, что разумной жизни на планете нет? Из раздумий его вывело уже знакомое верещание. Тим обернулся и с раздражением увидел еще пару таких же крысотакс, странной вихляющей походкой спешащих ему вслед.
— Блин, — сказал Тим, успокоив обоих короткой очередью. Но верещание неслось уже со всех сторон, неуклонно приближаясь, и Тим занервничал. Закрутил головой, обнаружил торчащую вертикально вверх решетчатую мачту и пошел к ней. Первые ряды крысотакс добежали до мачты, когда Тим уже сидел возле самой ее вершины, довольно удобно устроившись между двумя скрещенными балками метрах в десяти над землей.
Крысотаксы потоптались под мачтой, поглядывая на Тима, потом довольно шустро полезли вверх, ловко перепрыгивая с балки на балку.
— Хрен ли вы лезете? — пробормотал Тим, вывешиваясь наружу. — Вы же меня наверняка все равно проглотить не сможете. Я из другого теста.
Выцелил мелькающее среди балок длинное тело и нажал на спуск. Звон тетивы и пронзительное шипение. Прицелился ниже, снова нажал на спуск — этот крысотакс упал молча, видимо, болт попал в какой-то жизненно важный орган. Тим подстрелил еще троих, потом с удивлением заметил, что остальные не очень-то горят желанием лезть на мачту — похоже, урок первопроходцев пошел им на пользу. Но расходиться тоже не спешили — сидели под мачтой, собравшись небольшими группами, периодически вереща и вроде как даже переговариваясь короткими гортанными вскриками.
— Так вы что, разумные? — Тим попробовал сымитировать некоторые из издаваемых крысотаксами звуков, но успеха его попытки не возымели, а точнее — были проигнорированы. Тим почесал затылок и крикнул во всю глотку: — А ну мотайте отсюда, пока живы!
Но удостоился только нескольких мимолетных взглядов.
— Ну — сказал Тим, — сами напросились.
Навел арбалет на ближайшую группу зверьков, нажал оба спуска и принялся водить арбалетом от группы к группе. Воздух тут же наполнился шипением и какими-то новыми мяукающими звуками, а земля наполнилась движением. Сначала Тим испугался, что все крысотаксы сейчас полезут на вышку и могут в конечном счете его достать, но скоро заметил, что метания их довольно бессмысленны. Зверьки неслись кто куда, сталкиваясь, отскакивая с оскаленными пастями, иногда кусая друг друга, а иногда — просто разбегаясь в разные стороны, так что некоторые просто возвращались на то место, с которого убежали. Впрочем, через недолгий промежуток времени все крысотаксы разбежались с открытого пространства, оставив под мачтой только раненых и мертвых.
Тим посидел на своем насесте еще минут пять, потом, убедившись в том, что крысотаксы потеряли к нему интерес, спустился вниз. Отошел от мачты метров на десять, постоял. Никто не верещал, никто не бросался на него с раскрытой пастью, и Тим успокоился. «Но все равно, — подумал он, — надо всяких трущоб избегать. Это я хорошо в тот небоскреб не полез. В узких пространствах у этих тварей преимущество». И пошел дальше, раздумывая над тем, куда, собственно, идти. Сейчас он шел просто «вперед», которое ничем не отличалось от «назад» или «вбок». Но достойных ориентиров пока не попадалось, и Тим начал думать над тем, как подать о себе знак выжившим разумным обитателям этой планеты. Если таковые, конечно, остались. Хорошо бы найти какую-нибудь радиостанцию. Если эти выжившие опустились настолько, что не знают про радио, то не больно-то они Тиму и нужны. А если знают, то наверняка слушают эфир. И стоит только Тиму сказать пару слов в какой-нибудь ихний микрофон, как они сразу про него узнают и немедленно прилетят. Вопросов оставалось всего два, но вопросов принципиальных: на что похожи их радиостанции и как их включать, если он таки умудрится найти что-то похожее? Только часа через три до Тима дошло, что радиостанция ему в общем-то ни к чему. Он кто? Он — волин. А волинам рации не нужны, они сами себе приемопередатчики.
