едва ли возможно недооценить в трансформационном символизме, о чем уже указывалось в главе, посвященной льву и змею, но здесь мы хотим обратить внимание на единый символический ряд — молния-змей-фаллос, который встречается как в символизме индивидуации, так и в Святых Книгах Телемы.
Тайна золотого цветка
Еще одним важным символом Самости является золотой или сапфировый цветок. В «Психологии и алхимии» Юнг пишет, что «золотой цветок алхимии может быть голубым цветком, САПФИРОВЫМ, голубым цветком гермафродита». Это очень важный момент, поскольку в символизме Телемы одним из важнейших ритуалов является сексуально-магический ритуал «Звездного сапфира», цель которого — объединение мужского и женского и рождение алхимического гермафродита. Этот ритуал будет рассмотрен в третьей части нашей книги.
Золотой цветок — один из символов Самости, о чем свидетельствует следующий отрывок из предисловия к «Тайне золотого цветка» Юнга: «Золотой Цветок — символ мандалы, с которым я уже часто сталкивался у пациентов. Они или чертили его в плане, т. е. в виде правильного геометрического орнамента, или же рисовали в панораме, как цветок, из которого появляется растение. Это растение чаще всего представляет собой структуру, изображенную светящимися, огненными красками, которая выступает из окружающей ее тьмы и несет сверху световой цветок (символ, подобный рождественской елке). Такой рисунок как раз и выражает возникновение Золотого Цветка, ведь, по "Hui Ming Ging", "зародышевый пузырек" есть не что иное как "желтый замок", "небесное сердце", "терраса жизненной силы", "дюймовое поле дома размером в фут", "пурпурный зал нефритового города", "темная теснина", "пространство прежних небес", "драконий замок на дне моря". Он называется также "пограничной областью снежных гор", "пратесниной", "царством высочайшей радости", "страной без границ" и "алтарем, на котором воздвигнуты сознание и жизнь"».
Хочу обратить ваше внимание на образ «небесного сердца» и попросить вас сравнить его с отрывком из «Сердца, обвитого змеем» Алистера Кроули:
— Сердце; и вот Змей, обвитый
Вокруг невидимой сути разума.
Возродись, О, мой змей! Пришло время
Скрытого и святого невыразимого цветка.
Эон (божественное дитя)
Очень показательно то, что Юнг и Кроули придавали огромное значение астрологическому символизму, согласно которому данный отрезок времени — это смена целых эонов длинною примерно в две тысячи лет. Юнг исходит из астрологических предпосылок, рассматривая грядущий эон как Эон Водолея; Кроули же исходит из тайной символики египетских богов (полное значение которой известно только посвященным), определяя следующую эпоху как Эон Гора. Но их понимание сути эона как торжества сознания и единства практически идентично. Посмотрим, как понимает новый эон Юнг:
«Я далёк от иллюзии, что в своих размышлениях о значении человека и его мифа я выразил какую-то высшую и окончательную истину, тем не менее, я думаю, что всё это можно было высказать в конце нашего Эона Рыб и, вероятно, нужно высказать в преддверье наступающего Эона Водолея, имеющего человеческий облик. Водолей следует за двумя противопоставленными друг другу Рыбами и, по-видимому, воплощает Самость. Властным движением он льёт воду из своего сосуда в рот южной рыбы, символизирующей сына, то есть содержания, всё ещё оставшегося в бессознательном».
При некоторой разнице в понимании тенденций и Юнг, и Кроули утверждают один и тот же символ нового эона — божественное дитя, рожденное от соединения двух противоположностей.
Здесь надо отметить как сходства, так и различия в символической цепочке, связанной с эонами. Согласно Кроули, прошлый эон был эоном отцовских ценностей, позапрошлый — материнских, но в наступившем эоне мужское и женское найдут, наконец, свое объединение в трансцендентном символе божественного ребенка, на андрогинность которого указывает и Юнг. Первым дохристианским эоном постулируется Эон Матери, или Исиды, вторым — Эон Отца, или Озириса и, наконец, третий эон, наступивший ныне, — это Эон Ребенка, или Гора.
У Юнга Эоном Отца является первый эон, второй определяется как Эон Сына и третий — как Эон Духа, или Самости.
Однако эти противоположности приходят к согласию, если мы обратим внимание на те качества, которые и Кроули, и Юнг отождествляют с разными эонами.
Как дохристианский Эон Исиды (в терминах Кроули), так и Эон Отца (в терминах Юнга) связывают с состоянием невинности и бессознательного единения: «Эон Исиды. Эпоха матриархата. Великое Делание считается делом простым и прямолинейным». Речь идет о состоянии сознания, противоположности в котором сплетены воедино — сознания, еще не разделенного с божеством. Вот что пишет об этом Юнг:
«Изначально человек, мир и божество составляют единое целое, не замутненное никакой критикой единство. Это мир Отца, с одной стороны, и мир человека в детстве — с другой. В отцовское, патриархальное время знаменитого вопроса о происхождении зла еще не существует. Как принципиальная проблема морального сознания, этот вопрос встает лишь с приходом христианства. Мир Отца знаменует собой время исконного единства со всей природой: единства прекрасного, или уродливого, или внушающего страх…»
Эон Отца (по Кроули) или Эон Сына (по Юнгу) — это христианская эра с ее состоянием разорванности, непримиримой вражды противоположностей, которые не могут быть объединены:
«Эон Осириса. Эпоха патриархата. Два пола. "I" воспринимается как Отец-Жезл (Йод Тетраграмматона). "A" — Дитя, преследуемое Драконом, который пускает воду из пасти своей, дабы пожрать его (см. Откр. XII). Дракон — это также Мать: Жестокая Мать из работ Фрейда; а Дитя — Харпократ, преследуемый нильскими крокодилами. Здесь мы находим символику Ковчега, саркофага Осириса и т. д. Лотос — это Йони; Вода — Амниотическая Жидкость. Чтобы жить собственной жизнью, ребенок должен покинуть Мать и, каким бы сильным ни было искушение, не возвращаться к ней, не искать у нее убежища».
Как видно из вышеприведенной цитаты, Эон Осириса отличается, прежде всего, противостоянием добра и зла — мучительным расколом, который может быть решен только с началом третьего эона — Эона Гора, или Божественного Ребёнка:
«Идея антихриста связана с астрологической синхронностью, занимавшей в ту пору эры рыб с одной стороны, и со все более возрастающим осознанием постулировавшейся сыном двойственности с другой, причем двойственность опять же была представлена эрой рыб: то есть двумя рыбами, связанными и движущимися в противоположных направлениях. Эта оппозиция означает конфликт до последнего, и задача человечества — выдерживать этот конфликт до того момента, до той поворотной точки, когда добро и зло начинают релятивизироваться, ставить себя под сомнение, и когда рождается призыв к чему-то стоящему «по ту сторону добра и зла».
В Телеме божественное дитя — это Гор Па Краат, повелитель нового эона. В аналитической психологии это — Самость как результат Великого
