генеральную репетицию. ПВО противника никак не отреагировала на боеголовку, летящую на гиперзвуковой скорости. В этом мире никто не работал со скоростями в два маха и выше. Поэтому подобное оружие попросту было неуязвимо для любой системы ПВО, а ПРО вообще не существовало.
Первую часть ракет я сделал на основе квадролётов — она была многоразовой. Её задача была простой: разогнать ракету до скорости звука и поднять на несколько километров. А затем включались твердотопливные двигатели и задавали ракете баллистическую траекторию.
С маневрированием на подлёте были некоторые сложности, но мы научили наш умный снаряд ориентироваться по звёздам. Потом запуск был возможен только ночью. Этого не знал даже Пётр. Я объяснил это тем, что так вспышку увидят почти все наши враги, ведь на дворе зима, а на часов только двенадцать. Многие ещё не спят.
Мучала ли меня совесть? Нет. Я думал только о технической и политической части вопроса. Моральная составляющая меня совершенно не заботила. Война есть война, и она никогда не меняется. И каждый раз она заканчивается переговорами, так зачем тянуть и жертвовать нашими людьми? Они и так уже достаточно натерпелись. И что самое главное: именно мы выступаем в роли защищающихся, а значит, можем использовать любые средства.
Точно крыса, загнанная в угол. Хоть сравнение и не очень красивое, а в какой-то степени даже оскорбительное, но оно отлично описывает нашу ситуацию. Враг зажал нас со всех сторон. Убежать не получится. А признания поражения означало бы смерть. Для страны.
Люди в лучшем случае стали бы жить под гнётом захватчиков, а в худшем стали бы рабами, капающими взрывоопасный абсолютиум. При любом раскладе пострадают мирные жители, так почему это должны быть русские?
Пока ракеты летели в сторону трёх столиц, мы стояли у одного из чёрных выходов из бункера вдвоём с Мишей. Он молча курил с задумчивым видом, а я любовался падающим снегом, который игриво отражался в свете фонарей.
На меня напала ностальгия по беззаботному детству, когда все твои проблемы — это найти картонку, чтобы съехать с горки. Более тебя вечерним зимним вечером ничего не волновало. Ну, разве что ещё мог напугать отец с ремнём, разгневанные тем, что ты слишком поздно вернулся домой.
— Вот скажи честно, — негромко начал Миша, докурив вторую сигарету. — Ты бы хотел стать Императором?
— Честно? — спросил я, не поворачивая головы.
— В этом и смысл. Не думай, это не провокация, мне действительно интересно.
— Я бы не хотел стать Императором ни в этой жизни, ни в какой-либо другой, — твёрдо заявил я, ведь это было правдой.
— Почему? — Миша заметно удивился. — Власть, возможности, деньги — этого хотят все.
— Становясь правителем такого уровня, человек выбирает, на какой стул сесть. Ты либо будешь наслаждаться жизнью и войдёшь в историю конченым мудаком, либо будешь работать двадцать четыре на семь на благо Родины всю оставшуюся жизнь. А на эту самую жизнь времени не останется.
— Так можно ведь совмещать приятное с полезным. Разве нет?
— Это возможно только в утопическом мире. А в реальном у тебя всегда найдётся куча проблем, которые требуют непосредственного участия. Будь то анархисты или вообще война. Нет, такая жизнь не по мне, — отрезал я и замолчал.
— Я почему спросил… — после недолгой паузы продолжил Миша. — Отец хочет назначить меня своим преемником.
— Поздравляю. Надеюсь, ты выберешь правильный стул, — без каких-либо эмоций выдал я и продолжил наблюдать за снежинками.
— Ты будто не удивлён?
— Это предсказуемо. На кого ещё он оставит страну? Ты наиболее подходящей кандидат?
— Думаешь? — я лишь кивнул в ответ. — А как считаешь, я справлюсь?
— Если Его Величество проживёт ещё лет десять, то справишься. Поэтому не обосрись. Его не должны устранить, — я похлопал его по плечу и перевёл взгляд на юг, ведь именно там вскоре должна была появиться вспышка.
— Если найдёшь Зайруса, то не обосрусь.
— Как только война закончится, переключусь на его поиски. Соберу команду и вычислю его. Это неминуемо.
— Будем надеяться, — Миша одобрительно кивнул. — Кстати, а если я всё-таки стану Императором, ты согласишься на должность моего первого помощника?
— Если ты предлагаешь занять твоё место на текущем посту, то я откажусь. Сейчас в стране бардак, но как только всё уляжется, я планирую отойти от дел и пожить для себя. Конечно, в случае ЧП буду откликаться на зов, но даже пятидневный график меня не устраивает. Пойми меня правильно, мне совсем не хочется тратить и вторую жизнь. Тем более, когда я наконец-то нашёл своё счастье.
— Понимаю, — Миша вздрогнул и стряхнул с головы снег. — Холодно, блин. Я лучше вернусь.
— Пора было бы уже привыкнуть. Это Россия, — бросил я ему вслед и остался стоять в одиночестве.
И хоть более меня уже никто не отвлекал, в голове воцарилась пустота. Я ни о чём не думал и просто смотрел вдаль. Одна из ракет вот-вот должна достигнуть Варшавы, и в теории я должен увидеть вспышку. Правда, из-за идущего снега это может и не произойти.
Однако я при любом раскладе узнаю, чем всё закончилось, ибо уже заслал своих марионеток во все три города. Точнее, в их округу. Мысленно картинку они мне передать не могут, но должны будут позвонить в командный пункт, откуда уже другие марионетку наберут мне.
Могли возникнуть проблемы со связью, ведь сигнал от нашего простенького спутника мог быть заблокирован в результате взрыва, но это будет своего рода результат. Если практически бессмертная марионетка не выйдет на связь, значит, всё прошло успешно…
Я простоял так ещё минут семь, прежде чем над горизонтом зажёгся тусклый «фонарь». По уровню свечения он лишь немного превосходил своих собратьев, стоявших в саду дворца. Но так высоко фонаря там быть не могло.
Даже без звонков от марионеток можно утверждать, что Варшава полностью уничтожена. Близлежащие города будут серьёзно повреждены, а стёкол лишатся строения в радиусе более трёхсот километров. Так называемые вторичные осколки парализуют систему здравоохранения, тем самым вогнав Польшу в пучину отчаяния.
Вскоре из штаба поступил молчаливый звонок. Это означало, что все три наблюдателя доложили об успешном поражении всех целей. Лондон, Варшава и Анкара были уничтожены. По данным разведки, именно в этот день большинство членов правящих семей находились в столицах. Теперь же они превратились в пепел, а некоторые и вовсе распались на атомы.
Дело сделано. Ящик Пандоры открыт. Этот мир познал силу атома.
Возможно, в первые минуты Оппенгеймер гордился собой, а я же лишь повторил с бумажки наработки советских учёных. Мне гордится было нечем. Меня интересовало лишь спокойствие и мирное
