детстве. Как в те дни, когда я считала, что самая большая проблема — это синяк на локте или коленке.
Из-за дома выскочила старая светло-серая волчица. Она втянула ноздрями воздух и кивнула. Я медленно шла, стараясь почувствовать кожей каждую травинку. Дарий шел за мной.
Постучать? Открыть?…
Но бабушка Илма сама вышла на крыльцо, кидая взгляд на своего тотема — Тауру.
Я столько раз представляла нашу встречу. Сначала я думала, что вернусь и гордо скажу, что я взяла кровь за кровь. Потом я думала, что никогда не вернусь и не увижу ее. А дальше… я думала, что приду одна и буду стыдливо прятать глаза, что не смогла.
Но ни один из вариантов моей головы не был приближен к реальности. Потому я молча и смотрела на нее, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.
Она сделала несколько быстрых шагов ко мне и крепко прижала меня.
— Бабушка… — все, что смогла я выдохнуть. — Я…
— Я верила, что вновь увижу тебя, Эстер. Каждые лунные сутки верила и ждала.
Она слегка отстранилась, ее взгляд прошелся по Дарию и Элерину. В глазах было понимание. Она всегда все понимала без слов.
— Мальчишкой ты здесь был, — покивала она. — Забрал северного зверя?
— Каюсь, что украл его.
— Только ли его? — иронично спросила она. — Ну все, чего стоять на улице. В дом заходите.
Илма заварила чаю, дом наполнился ароматами шалфея, смородины и… малины.
— Самый сезон, — сказала она, пододвигая к нам тарелку с красными ягодами.
— Никогда не пробовал, — тихо сказал Дарий.
— Все бывает в первый раз, — покивала она. — Но, что бывает во второй — повторится в третий. Север и Юг всегда стремятся друг к другу.
Я усмехнулась и отхлебнула горячий напиток из кружки.
Бабушка рассказала, что после смерти большей части клана должность главы города занял один из кузнецов, а в совете были торговцы. Но… город плохо справлялся. Такое бывает, когда мало людей, кто понимает, куда нужно двигаться дальше, как считать налоги, что строить в первую очередь и многие другие вопросы.
Детей без родителей приютили. Часть матерей с маленькими детьми покинули город, надеясь забыть прошлое, что приносит боль.
— Значит… — начала медленно я. — Люди разъезжаются?
— Понемногу. Не грусти, Радельме не рухнет за пару лет. Будет еще город, потом деревня… а потом… кто знает, что нас всех ждет через несколько десятков?
— Если бы…
— Если бы ты осталась, то что? Остановила бы матерей? Не отдала бы детей в обычные семьи? Все, когда-нибудь заканчивается.
— Все-все? — спросила я, осознав, что вопрос мой звучит наивно и по-детски.
— Все кроме любви, — улыбнулась Илма, и морщины на ее лице слегка отступили, как отступает ночь с рассветными лучами солнца.
— Я должна была возрождать клан…
— Из двух-трех десятков людей, большая часть которых дети? Эстер, ну ты же повзрослела…
— Тогда почему ты меня останавливала в ту ночь?
— Я тебя останавливала не от твоего пути, а от тех целей, с которыми ты шла. Но вижу… что ты сама все поняла.
— Мой дом…
— Ты давно знала, еще когда уходила, что дома того самого больше нет.
Я всхлипнула, ощутила теплую руку Дария на своей руке. Он сжимал не сильно, но давал ощущение уюта.
— Ты ведь знала, когда ехала сюда, что не возвращаешься на совсем, — усмехнулась Илма.
— Я… мы… не знали, что будет.
— Действительно? — она перевела взгляд на Дария.
— Я сопровождал Эстер и готов принять любое ее решение.
Бабушкин взгляд был оценивающим, слегка хитрым.
— Ох, и какие еще испытания тебе устраивать. Жизнь с дочерью Луны уже испытание.
«Ну вот… Илма теряет хватку» голос Лалону раздался в моей голове полным разочарованием, и я слегка рассмеялась сквозь слезы.
— А ты… — начала я.
— Я останусь тут.
— Но я буду скучать…
— Стара я уже для путешествий. Не переживай, те, кто знаю меня помнят под какие песни нужно землю рыть.
— Не говори так.
— Я говорю правду, Эстер. Но… кое-кого забери.
Я услышала легкие шаги, дверь скрипнула. Раздался звук падающего хвороста. Ветки разлетелись у входа.
Тоненькая, высокая для своих восьми лет, — она успела еще больше подрасти, — кудрявые волосы свисали ниже поясницы. Они были белее моих, даже чуть подернутые пепельно-голубым оттенком. И синие глаза, так похожие на мои были широко распахнуты.
Нижняя губа Элайзы задрожала. Я привстала, и она кинулась ко мне в объятия, крепко сжимая маленькими ладошками рубашку на моей спине.
— Как ты выросла, — прошептала я.
Она лишь всхлипнула, и я поняла, что она все еще не говорит.
— Элайза… Эстер тебя заберет.
В глазах моей троюродной сестры заиграло недоумение, она бросила взгляд на Дария и нахмурилась.
— Присядь, пожалуйста, — попросила я ее, ведя за руку к столу.
Она настороженно осматривала моего мужа, но увидев Элерина слегка расслабилась. Я ее понимала. Разве человек, связавший себя с северным зверем может обмануть?
Это была долгая ночь, длинные разговоры. Элайза кивала, понимала, но уже начинала тосковать по Радельме. Она успела найти себе тотема — серую волчицу Голи́нд, и я порадовалась, что часть Севера она возьмет с собой. Ее большие глаз не по-детски смотрели, напоминая мне, что вряд ли ее уже можно назвать ребенком в полной мере.
Мы уснули только на рассвете, провели весь день в Радельме, чтоб потом по утру следующего дня отправиться назад. Я успела сходить с Дарием в лес, забраться на ту скалу, что казалась мне высокой, и спуститься снова, держа за руку его. Но в этот раз глаза я держала широко распахнутыми, запоминая каждый миг.
Бабушка Илма обняла нас крепко и велела не плакать по ней и Радельме долго.
— Помни, — сказала она перед нашим уходом. — Что Север будет далеко, но в тоже время близко, прямо в сердце. И пусть ты теперь принадлежишь Югу… когда-нибудь Север снова встретится с тобой.
Я кивнула, мутными от слез глазами, мало понимая, что она говорит.
* * *
Дорога обратно была быстрее и легче. Я думала, что уеду с тяжелым сердцем. Но внутри понимала, что бабушка права. Я как будто сняла с души груз. Может быть кто-то скажет, что это неправильно. Но в жизни не всегда бывает все правильно или так как хочется. Есть вещи, которые просто происходят… как бурное течение реки. И надо знать момент, когда нужно поднапрячься и поплыть против, а когда сдаться.
Мы вернулись поздно, когда уже стемнело. Элайза с настороженностью осматривала цветные здания Сонхаура, хитро щурила глаза при виде крупных кошек и слегка улыбалась, чувствуя пряные запахи. Сестра с недоумением
