за ней. Под ним, как в зеркале, отражались облака. Так продолжалось до тех пор, пока впереди у прибрежной кромки не появилась какое-то размытое пятнышко.
«Что это может быть?» ― задавался Роха вопросом.
Пятнышко все приближалось, и вот уже возник неясный силуэт. Еще чуть-чуть, и все прояснилось. Это парусник, он был как на ладони перед Рохой.
«Тот самый?» – мелькнула пугающая мысль.
Вот-вот волна кораблик тот накроет.
«Нет!..» – Роха не мог с этим смириться.
И, не желая видеть того, что произойдет, Роха крепко сжал веки.
Темнота!
Когда же Спасенный вновь открыл глаза, то увидел себя лежащим в колыбели. Он был младенцем. Ему хорошо, безмятежно и тепло, но вдруг над ним нависла чья-то тень. Рохе стало страшно. Сомкнув глаза, лежал он тихо. И вот… Тень, поднявшись выше, вдруг обрушалась волной. Стихия, пришедшая издалека, ударила по колыбели и поглотила ее.
– Мама!
Слеза скатилась по щеке Рохи.
– Да сколько же еще это будет продолжаться?! Сколько терпеть?!
И тут же его руки и тело стали наливаться. Он начал увеличиваться в размерах и расти. Теперь он великан, не знающий себе равных, и мститель, пришедший суд вершить. Огненным вихрем пронесся гнев внутри Рохи.
– Да что я вам, дитя! – вырвалось чудовище из него наружу.
Молнии ударили во все концы, и в тот же миг все запылало. Огонь, рожденный им, пожрал и своего родителя. Мир обуглился и превратился в пепел.
Тьма поглотила последние всполохи.
В какой-то миг его тело снова почувствовало под собою твердь.
Струйка воздуха втекла в его грудь.
Не открывая глаз, Роха пошарил пальцами по кругу:
– Трава…
Он тронул ее руками. Под ним была поверхность, он прилепился к ней, и это было для него невероятным чудом.
– Нет это был не сон…
Жив! – следующая мысль вызвала восторг.
– Я жив! – хотел было объявить Роха на весь белый свет, но чья-то незримая ладонь прикрыла его уста.
Роха поднялся.
Безмятежность. Перед взором Рохи появился парусник. Он едва касался изумрудной глади, казалось, что он парил.
– Вот он! – Роха был абсолютно ошеломлен.
Воплощение всех его надежд и устремлений теперь перед глазами. Мачты кораблика были пусты, на них давно не поднимали парус. Не видно у бортов людей. Но все равно он прекрасен.
Роха впал в недолгое раздумье, не зная, плыть ему навстречу кораблю или оставаться на прежнем месте. Неожиданно в груди вдруг запекло, он зажал рану рукой и едва не взвыл от боли.
– Чего же жду?
Там, в лагуне, у рухнувшей скалы, Роха ясно видел образ колыбели и тот изъян, что был в конструкции ее. Недостающая деталь была в его груди. Он зажимал ее ладонью, она рвалась наружу Спасенного.
Несколько шагов, и вода уже готова коснуться ног. Он подошел к самой кромке, и стоило сделать ему еще один шаг, как он тут же наткнулся на стену. Не веря собственным глазам, Роха, как слепой, ощупывал незримую преграду. Она была везде. Он метался вдоль берега от края к краю, но не находил лазеек. Ни маленького лаза, ни дверей или подкопа – ничего! А между тем за его грудиной горел пылающий котел. В нем словно плавили металл, и тот готов был прожечь в нем дыры. Терпеть все это не было уж мочи. Пальцы Рохи с силой проникли в собственную плоть и выдрали из нее осколок. Он зашипел в ладони.
– А-а-а… – сжав зубы прорычал Спасенный и тут же бросил на песок горящий камешек.
В его груди снова зияла страшная рана. Багряные струйки устремились вниз. Роха присел на колени. Он почувствовал, как его покидали силы. А ко всему озерная гладь вдруг всколыхнулась, и где-то там в ее просторах поднялась волна, она, неотвратимо приближаясь, неслась Спасенному навстречу. Вот и кораблик на ее пути, но чудо… Достигнув судна, волны вдруг расступились и обошли его. Оставив парусник в покое, они рванули дальше, пока не столкнулись с невидимой стеной. Ударив раз, другой и третий, вода не отступила. Как по стеклу, она стучала, била, и стена, не выдержав напора, рухнула куда-то вниз. Казалось, что сейчас стихия обрушится всей беспощадной мощью на эти берега и заберет с них все, что только попадется ей. Но волна, достигнув берега, выплеснулась на чистый песок и пенистой лужицей добралась до осколка, тот заиграл радужными переливами. Забрав его, унесла с собой на глубину.
Тут же все заиграло светом. Вода вдруг стала еще более прозрачной, и открылось человеку то, что ранее было скрыто от него. В лазурной толще показались плавники, хвосты и спины, и все они принадлежали каким-то грациозным существам. Подводная жизнь зачаровала Роху. Он забыл про кровоточащую рану.
Кожа таинственных пловцов, золотом сверкая, собирала пузырьки, что заблудились в этой, искрящейся всеми красками воде. Плавая в глубинах, подобно рыбам, неведомые существа проделывали один и тот же путь ― от корабля к берегу и снова к кораблю.
Увидел также человек, как эти златоспинные амфибии подхватили осколок, выпавший из его груди, и понесли к тому месту, где из крохотной точки зарождались лучи.
Над водой поднялся свет. Он был под стать сияющим струнам, и заиграла музыка. И не было мелодии, подобной той, что слышалась Рохе в этот чудный миг. Она сродни восторгу Рохи от чудесного спасения. Боль ушла.
А те лучи вдруг заколыхались. И вот, подобно заботливым ладоням, они подняли что-то с воды.
Еще мгновение, и сомкнулись длани. Спасенный увидел, что устремились лучи вверх. Ну а потом…
В голове все закружилось, как на карусели. Последние силы оставили Роху, и он свалился на мокрый песок. Не то в бреду, не то очнувшись, увидел Роха, как несколько тоненьких лучей из тех, что не поспели за остальными к небу, слились в прекрасный образ. Сложив перед собою руки, как крылья, перед ним плавно спустилась женщина. Ее лицо показалось Рохе знакомым. Тихой поступью женщина приблизилась к Спасенному:
– Ну здравствуй, Роха.
– Здравствуй, – ответил он тихо.
– Я помогу тебе.
Женщина присела рядом и поднесла свою руку к груди Рохи. Спасенный удивленно посмотрел на нее, а затем на то место, где была рана, но теперь там оставался едва заметный шрам.
– Ты позвал меня, и я пришла.
– Когда тебя я звал? И кто ты?
– Я твоя мама, – улыбнулась женщина и посмотрела на Роху добрыми глазами.
– Мама! – радостно воскликнул Спасенный.
– Вот и вернулся Иль. – Женщина провела рукой по своду неба.
Роха обнял мать. Она погладила его густые волосы.
– А где же младенец? – спросил вдруг
