новые ощущения и открываться неведомые до этой поры пути самосознания. Поток эмоций, чувств, переживаний, размышлений, воспоминаний и впечатлений хлынул прямиком в голову и перевернул всё вверх дном, превратив мысли в скомканную массу. В голове поднялся мощнейший ураган, и она не могла даже пошевелиться, пока хоть что-то не успокоиться в мешанине самосознания. Для себя она сначала решила, что это просто шок, но потом она потеряла способность и что-то решать.
Пробуждение давалось очень. Очень нелегко.
Бэккарту было также тяжело, как и Ленайе, однако он был сильнее и мысли его структурировались быстрее, так как он запустил процесс со станции, на которой жил, и вернуться для него обратно было естественным. А вот высвободившаяся из кошмаров Ленайа про неё толком ничего не знала. Всё, что она могла знать о станции – это только то, что Бэккарт рассказывал ей. Другими словами - ничего. Однако он знал, и о станции, и обо всём прочем, а ей всё должно было стать известным буквально через несколько минут шока. Бэккарт был не особенно впечатлительным или эмоциональным, если не считать постоянного рвения вперёд и энтузиазма, поэтому внутри него ураган завершился там же, где попытались столкнуться две противоречивые мысли. Ему это стало не интересно, и так он пережил пробуждение. А вот Ленайу нужно было подождать, так как ни о каких других мирах она просто не имела представления, тем более о путешествии между ними. Ей необходимо было собраться воедино. Почти в прямом смысле.
И Бэккарт немного выждал, походив около Ленайи, пока чудовище вновь не дало о себе знать.
- Все параметры обновлены, - завершил жёсткий женский голос.
В просторном зале одна за другой начали ритмично гаснуть встроенные в стены лампы. Незримое присутствие постороннего начало угасать.
- Ребята, - услышала Ленайа тот же голос, который говорил уже более мягко и даже немного приятно в своём спокойствии – это было необычно - словно одним и тем же голосом разговаривало два разных человека, - вы меня изрядно измотали. Я так устала!
Это было последнее, что произнёс невидимый наблюдатель. Динамики шыкнули. Свет погас. Работа всех систем была прекращена.
Глава 5 - Период 412
ГЛАВА 5
КНОПКА, КОТОРУЮ НЕЛЬЗЯ НАЖИМАТЬ
Период 412 Оборот №2053
Раздался двойной предупреждающий сигнал. Несмотря на быстро среагировавшие руки, которые вцепились в нежную ткань, одеяло неумолимо всосалось в перегородку. Ещё не раскрыв глаза, Ленайа насупилась и сделала вид, что ничего не заметила, приняв нелепую позу на белоснежной измятой простыни.
Заиграла музыка. Звук разлился незаметно и ненавязчиво, лишь слегка покрывая гул за тёмным стеклом. Сколько Ленайа не вслушивалась в музыку, она никогда не находила повторяющихся мест. Да и число задействованных инструментов было сведено до минимума, чтобы не отвлекать на себя внимания. От этого запомнить мелодию не представлялось возможным. Вместе с тем весёленькие мотивчики и незатейливость проигрышей складывались в бесконечный шлейф, которым заполнялось время. Было ли это частью необходимых условий для психологической стимуляции или же просто напоминание симбионта о том, что он всё ещё здесь, Ленайа не знала. Но она также никогда не была против этого, и – она не хотела себе в этом признаваться – в конечном счёте ей действительно это нравилось. Иногда она позволяла себе даже пританцовывать, когда продолжительное молчание позволяло подумать, что она находилась в помещении одна.
Начали посвистывать включающиеся экраны, раздвигающиеся отсеки с предметами первой необходимости, и искусственный матовый свет мягко осветил интерьер крохотной, но такой функциональной комнаты. Несмотря на умеренную интенсивность света, глаза привыкали к его искусственности с трудом. Ленайа уже привыкла глядеть на вещи вполглаза, предпочитая ориентироваться в пространстве практически на ощупь. К тому же свет проникал повсюду так пронырливо, что, пытаясь спрятаться от него, Ленайа чаще смотрела вниз, нежели по сторонам.
Стены, мебель и все предметы интерьера в таком жилом отсеке были нашпигованы различной техникой, датчиками и электроникой. Это было обычным правилом для обычной жизни. Чего бы не пожелал живущий в такой комнате человек — всё находилось под рукой, стоило только изъявить своё желание вслух. В этом же заключался и минус: втянутое в недра кровати одеяло было никак не вернуть, так как управление комнатой было подчинено практичной и расчётливой программе, которой не было дела до чувств пробуждающегося человека, и которая следовала единственной цели — сохранять естественный распорядок пребывания в отсеке. Хотя принято эти комнаты было называть «каютами». Ленайе не было известно, почему, ведь подобные помещения находились на недвижимой станции, которая никуда не перемещалась, тем более по воде.
- Вы пребывали во сне восемь часов, - сообщил мягкий, но настойчивый мужской голос, от которого задрожала каждая клеточка в организме, - режим сна завершён.
Голос звучал твёрдо, равномерно и до крайности сдержанно. Он был настроен таким образом, что в его низкой интонации слышалась и строгость, и участие, и уверенность, и от каждого его
