специальными зажимами, и немного повозившись они справились и с ними.
Сержант заполз в вентиляционный короб первым, включил налобный фонарь и пару секунд изучал лежащее впереди пространство.
- На первый взгляд всё чисто, - наконец изрёк он. - По прямой туннель тянется метров на десять, дальше, по-видимому, отклоняется вправо. Поползли!?
- Поползли!
Двигаться пришлось на четвереньках. Мешал висящий на горбу баллон, да и жара в костюме химзащиты стояла неимоверная. Не слишком удобно, но Макс хорошо понимал, что самое сложное ждёт впереди. Он вынужденно смирился с текущим положением, и наверное это играло на руку, отвлекая от ненужного беспокойства и бессмысленной рефлексии.
«Вот что такое неизбежность, - решил Воробьёв. - Когда смерть схватила за глотку принимаешь предлагаемые обстоятельства с фатализмом обречённого».
Как оба ни старались, но бесшумно ползти по металлической трубе не получилось. Стучали колени и ладони рук, иногда звякал баллон с воздухом, постоянно сползающий на бок. Эта приглушённая барабанная дробь напоминала беготню крыс на чердаке старого дома. Трудно было сказать слышал ли кто их внизу или обитателям «резервата» тонкости слухового восприятия были чужды, но ощущение что ты светишь по полной ни на секунду не покидало Макса. Конечно, достать их в данную минуту «ворчуны» не могли, зато нежданное вторжение вполне могло привлечь внимание особенно проницательных. Иными словами их могли уже ждать.
Паха повернул вправо, на секунду остановился и снова пополз. Когда Макс добрался до того места, где повернул его напарник, он заметил, что здесь вентиляционный коллектор расширяется превращаясь в развилку. Сержант, прижавшись к жестяной стенке, сидел на пятой точке и дожидался журналиста.
- Без схемы тут сам чёрт не разберётся, - проговорил он. - Кто подскажет, где ближайшая вентиляционная отдушина?
Воробьёв уселся напротив и, вытянув руку, потрогал металлический потолок.
- Жаль что нельзя стоять в полный рост, - заметил он. - А то на карачках как-то несподручно.
Он заглянул в правую ветку и присвистнул.
- Сколько ж тут метров?
- Полагаю, метров сто. В левом такая же протяжённость, но чую печёнкой это не последняя развилка.
Посидели немного молча, потом Макс посмотрел на приятеля и тихонько пихнул его плечом.
- Чем занимался до того как пришёл в «Зону»? - спросил он.
- Работал на заводе.
- На заводе?
- Психологом. Тестировал на эмоциональную устойчивость претендентов на должность. А до того служил в армии.
Паха хмыкнул и повернулся к собеседнику.
- Думаешь, почему меня Сержантом прозвали? А!? Служить пошёл прямиком с медфака, по собственной воле, так сказать. Решил испытать себя на прочность. Доучился уже после дембеля.
- В «Зону» припёрся тоже испытывать себя на прочность?
Паха скривился в улыбке и неопределённо пожал плечами.
- Скорее из праздного любопытства. А вообще моей натуре свойственен авантюризм. Не скажу что это идёт мне на пользу, но пока космос благоволит. Надеюсь, прикроет и в этот раз.
Сидеть дольше было бессмысленно. Воздух в баллонах не бесконечный, да и обстановка не располагала к долгим задушевным беседам.
- Может эти твари все здесь передохли? - выразил надежду Паха. - Жрать-то выродкам нечего...
4
Они замерли над решёткой и уставились на лежащее внизу пространство. Сержант с одной стороны, Воробьёв с другой. Первая попавшаяся на пути вентиляционная отдушина как нельзя кстати подходила для проникновения в резерват. Достаточно широкий проём, небольшая для спуска высота. Судя по всему под ними располагался какой-то служебный коридор с кафелем на полу и больничной окраской стен. Где-то в глубинах этого коридора импульсивно мерцал свет. Только не зелёный как в «первом блоке», а обыкновенный, какой излучают ртутные лампы. Сполохи рассеивали мрак лишь отчасти, что не позволяло оценить обстановку внизу в полном объёме.
- Там что-то лежит, - после минутной паузы наконец произнёс Макс. - Видишь как искажаются тени?
- Интересно что! - Паха стянул с головы фонарь и посмотрел на журналиста. - Заодно выясним нет ли каких-нибудь недругов поблизости. Свет обязательно привлечёт внимание если какая-нибудь сволочь там ошивается...
Он нажал на кнопку и посветил фонарём сквозь решётку. Поначалу Максу показалось что на полу валяется ворох грязного белья, но вскоре он понял, что в это бельё завёрнуты кости пожелтевшие от времени и покрытые остатками иссушенной плоти.
- Вот и мумия объявилась, - прошептал Паха. - Судя по нашивке этот приятель при жизни служил в лаборатории охранником.
Сержант поводил лучом и, обнаружив что искал, удовлетворённо цокнул языком. Пистолет валялся рядышком, под россыпью мелких косточек и лоскутьев изодранной перчатки.
- Если сохранился запасной магазин — может и выкрутимся, - сказал он. - Вышибать мозги пулями гораздо удобнее, чем пустыми баллонами.
Паха выключил фонарь и прильнул к решётке, стараясь заглянуть как можно дальше.
- Почему же у немцев ситуация вышла из-под контроля? - спросил вдруг Макс. - Да так стремительно, что даже охранник не успел смыться.
- Думаю, погиб не только охранник. Помнишь дверь которую приварили газосваркой? Так вот печёнкой чую сделали это для того, чтобы из лаборатории не выбрались её сотрудники. Ключики-то у них наверняка у всех имелись. А сваркой надёжнее, никакими силами не выломать, разве что бульдозером.
- Они могли воспользоваться вентиляционным каналом как и мы.
- Значит не успели, - Паха дёрнул за решётку. - Или ума не хватило. От немчуры всего можно ожидать.
Шурупы которыми крепилась решётка за долгие годы успели проржаветь, и Сержант вырвал их без особого труда. Подсунув решётку под себя, он посмотрел на Макса и подмигнул.
- Советую не забивать башку мыслями о судьбе этих людей. Скорее всего во время аврала случилось инфицирование, вот и решили проблему самым дешёвым способом. Изолировать всех подряд и здоровых, и больных.
Он просунул голову в проём и огляделся. Не заметив ничего подозрительного ловко откинулся назад и свесив ноги опёрся на руки, затем осторожно опустился насколько смог и практически бесшумно спрыгнул вниз.
- Готово! - едва слышно произнёс он.
Макс заметил, что Сержант быстренько наклонился и схватил валявшийся в груде костей пистолет. Но привлекло внимание и ещё одно: в конце коридора, практически на границе между тусклыми сполохами и теменью, стремительно мелькнула какая-то тень. Можно было сослаться на игру воображения или обострённые до предела чувства, но Воробьёв счёл нужным
