обещание слушаться ее советов до тех пор, пока ему не исполнится 30 лет.
Таким образом, возвышение Франции в XII–XIII вв. было обязано усилиям ее великих женщин. Затем наступила эра мужчин. В 1317 г. ассамблея нотаблей, собравшаяся в Париже под председательством Филиппа V, провозгласила, что женщины лишаются права наследования трона. Карьера Жанны д’Арк на исходе Средневековья свидетельствовала, казалось, о возвращении женщинам бывшего политического статуса и престижа. Однако очень скоро она превратилась в легендарный персонаж. Это было характерно для эпохи: то, что раньше считалось трезвой реальностью, теперь выглядело как полная непрактичность и несоответствие обстоятельствам.
Мы уже говорили о том позитивном вкладе в движение катаров, который был заслугой аристократок и женщин простого происхождения. В первый раз женщинам довелось сыграть ведущую роль в религиозном обществе. Женщины получили возможность проповедовать и утешать. Графиня де Фуа оставила своего мужа и возглавила женскую коммуну альбигойцев. Женщины и девушки Тулузы сражались бок о бок со своими мужьями и отцами против боевых частей крестоносцев, которых привел с севера Симон IV де Монфор, воплощение мужской брутальности и честолюбия.
Были и женщины-трубадуры. Из наследия графини Беатрис де Дье сохранилось пять песен, в которых открыто и без ложного чувства стыда поведала о своей любви к графу Рембо де Оранж. Среди целой плеяды женщин-трубадуров можно назвать дочь Беатрис Тибергу, Клару де Андюз, Изабель де Маласпина и Мари Вантадур. Прославленная поэтесса Мари де Франс, или Мария Французская, с гордой уверенностью говорит о себе: «Marie ai пот, si sui de France». Это всего лишь простая констатация факта: «Мария – мое имя, и я родилась во Франции». Ее слова, подобно эху, звучат в гордом и открытом признании Жанны из Домреми, сделанном в суде, перед синклитом из 50 теологов обвинителей: «Меня зовут Жанна, и я родилась во Франции, в Домреми».
В 1250 г. в Германии насчитывалось всего пять сотен монахинь среди всех 25–30 тысяч монастырских насельников. Понятно, что церковь не давала женщинам в полной мере проявить себя в религиозной жизни. Хильдегарда Бингенская, жившая в XII в., уже оценила всю серьезность ситуации. Она утверждала, что упадок, переживаемый церковью и обществом, вызван главным образом мужской слабостью; женщины должны действовать там, где мужчины потерпели неудачу. Должна была наступить эпоха женщин – tempus muliebre. Если клир бездействовал, тогда сами женщины должны были идти и проповедовать против еретиков, заниматься миссионерством в прирейнских городах. В характере аббатисы Хильдегарды было много мужских черт; к тому же женские обители долгое время жили по тем же правилам, что и мужские. Около 1100 г. был составлен учебник для монахинь Speculum Virginum на латинском, средненижненемецком и шведском языках. В нем не было раздела, где говорилось бы о любви, не было упоминания о личной молитве; не было ни намека на заботу о душе монахини. Предписываемая духовная дисциплина была суровой и не знавшей снисхождения. Никакого покаяния не принималось от согрешившей монахини, хотя было общеизвестно, как легко могли юные монахини пасть жертвой совратителя и лишиться милости Божией.
Иноверцы и еретики предоставляли женщинам большую свободу и широкое поле деятельности. Вальденсы и катары и другие секты поощряли женщин в их стремлении проповедовать и уделять больше внимания внутренней духовной жизни. Когда церкви удавалось напасть на след этих сект, их участники, в том числе и женщины, предавались казни; обретшие внутреннюю свободу, они радостно шли на смерть. Те женщины, которым посчастливилось уцелеть, искали убежище в доминиканских и францисканских монастырях и у бегинов. Положение еще более осложнилось в XIII–XIV вв. Монахи неохотно брали на себя ответственность за духовное руководство женщин и всячески избегали этого. Церковь продолжала не доверять женщинам, которые находились в духовном поиске, постоянно подозревая их в ереси. На краткое время обстановка стала более благоприятной, когда Мейстер Экхарт, Таулер и Сузо привнесли учение мистицизма в доминиканские женские монастыри Германии. Им удалось направить духовные поиски монахинь в нужное русло, удовлетворить их стремление к личному общению с Богом, придать духовной жизни формы, признаваемые церковью. Но все это было временным явлением.
В позднем Средневековье над Европой начала сгущаться мгла, и чувство тревоги овладело всеми; нации и церкви все больше обособлялись, охваченные взаимной враждебностью и ненавистью. Подобная ситуация была тесно связана с провалом всех попыток использовать на благо общества ту духовную энергию, что столь ярко и драматично проявилась в женщинах в XII столетии. Горящие угли были притушены, но все еще тлели. Женщины, предоставленные сами себе в духовной и интеллектуальной жизни, были заключены в тесные рамки маскулинного мира, в котором господствовала мужская мораль. Слабая половина человечества появлялась на сцене, когда без нее было уже невозможно обойтись. Этический кодекс Фомы Аквинского относился исключительно к мужской части общества. Предназначение женщины заключалось только в продолжении рода и заботе о пропитании. Хотя в некоторых трактатах о покаянии в XIII в. о женщинах говорилось с некоторым снисхождением к их слабостям, в большей части произведений литературы по гомилетике сохраняется недоверие к женщине, и она ассоциируется с понятием «грех». Традиция эта имеет древние корни и восходит к Августину и отцам ранней церкви, прежде всего к святому Иерониму, патрону всех женоненавистников. Он полагал, что «женщина открывает врата дьяволу и греху, подобна ядовитой змее, иными словами, она – опасное существо».
О шизофреническом состоянии общества позднего Средневековья свидетельствует та пропасть, что разверзлась между господствующими теориями и социальной реальностью. Монахи и теологи смотрели на женщину со страхом и презрением. И это в то время, когда женщины своим трудом способствовали развитию экономики города и села. Женщины работали в поле; в Германии, например, они выполняли все сельскохозяйственные работы. Горожанки были заняты в торговле и в различных производствах. В Париже насчитывалось более сотни женских профессий. Они работали ткачихами, вышивальщицами, кружевницами. В случае смерти мужа жена продолжала вести его дела. Женщины были учителями, врачами и коммивояжерами; могли вести заморскую торговлю в больших объемах. Во всех областях подобной деятельности они ни в чем не уступали мужчинам. Упадок немецких городов в позднем Средневековье связан с ликвидацией процветавших женских производств и замещением профессиональных женщин-работниц мужчинами, что привело к росту проституции среди женщин и к моральному упадку движения бегинов. Существовала значительная диспропорция между мужским и женским населением в крупных городах позднего Средневековья. На каждую тысячу мужчин приходилось женщин: в Нюрнберге – 1207, Базеле – 1246 и Ростоке – 1295. Женщины не находили применения своим способностям и не получали ответ на свои духовные и интеллектуальные запросы.
Женщины, которые выросли в атмосфере куртуазной цивилизации XII столетия, научились свободно мыслить и давать волю воображению, жить
