на четыре элемента. Экономическое объяснение сосредоточено на долгосрочных экономических трудностях, в частности, на автаркической экономической системе, которая не понимала должным образом время и стоимость. Военно-экономическое объяснение связано с тем, что советские военные расходы были намного больше, чем у США. Социологическое объяснение предполагает, что через три или четыре поколения после 1917 года элитные группы утратили свое стремление к делу, а другие слои населения разочаровались и стали апатичными. Политическое объяснение подчеркивает степень, в которой оппортунистические и плохо спланированные стратегии Горбачева спровоцировали ряд кризисов для правящей элиты Восточной Европы и Советского Союза, которых в противном случае можно было бы избежать.
В описании советского краха, предложенном в этой главе, холодная война не ставится во главу угла. Можно сосредоточиться на том, насколько гонка вооружений, которая была центральным элементом холодной войны, нанесла экономический ущерб Советскому Союзу, пытавшемуся сравняться с американскими расходами на оборону, вызвала ощущение советской слабости и привела к необходимости перемен в стране. Такой подход позволяет получить представление о ситуации "сверху вниз", что имеет свою ценность. Однако он отвлекает внимание от мнения населения о сохранении или отсутствии советской системы и связанного с этим вопроса о согласии и оппозиции. Конечно, говоря о населении и согласии, можно подразумевать демократический аспект. Однако это требует оговорок, поскольку все соглашатели не были равны. На самом деле, даже более значительным, чем отсутствие народной поддержки режимов в Восточной Европе и Советском Союзе, как бы ни было важно это отсутствие, было отстранение членов коммунистической партии, особенно тех, кому было за тридцать и сорок, кто вырос в системах, контролируемых партией. Они правильно решили, что эти системы не работают и что они могут добиться большего без существующих государственных, политических и экономических механизмов. Их попытка создать модифицированную или "реформированную" коммунистическую систему контроля привела к ее краху. Это было похоже на быстрый конец правого авторитарного франкистского режима в Испании в 1975 году после смерти диктатора: в обоих случаях готовность мнимых сторонников представить себе другие механизмы и внести соответствующие изменения стала решающим фактором в падении авторитарной системы.
Эти специфические факторы падения советского коммунизма имеют решающее значение для объяснения кризисов 1989-91 годов, но также важно учитывать и долгосрочные проблемы. Эти проблемы варьировались от серьезных экономических просчетов до удушающих военных расходов. Тоталитарные режимы, такие как Советский Союз и нацистская Германия, представляли собой командные системы, которые по своей природе были склонны навязывать неэффективное руководство, а не реагировать на независимые советы и на независимые требования населения. Нацистская Германия была сильно ослаблена этой особенностью во время Второй мировой войны, и если бы этот режим пережил тот конфликт, он бы пострадал от него впоследствии в противостояниях, к которым его идеология по своей природе приводила. Именно такой исход, по сути, и постиг Советский Союз. Таким образом, хотя к тому времени не было никакого сравнения с методами или этикой нацистской Германии или сталинизма, в 1989-91 годах произошел кризис тоталитаризма, кризис, который, к счастью, не привел к войне, гражданской, международной или обеим. Горбачев заслуживает похвалы за то, что он отреагировал на кризис и распад Советского Союза, не прибегая к международной войне.
Наряду с обсуждением распада советского блока с точки зрения краха тоталитаризма можно рассматривать этот распад с
В этом случае возникает интересная параллель с концом Британской империи, поскольку в другом контексте и в другие сроки этот конец означал потерю не только "внешних" владений, но и территориальной целостности и сплоченности Британских островов. Восточную Европу, Советский Союз и Россию вряд ли можно точно сравнить с трансокеанскими колониями Великобритании, Соединенным Королевством и Англией; но каждый переход отражает степень, в которой изменения могут быть быстрыми и тотальными. Кроме того, в каждом случае ведутся споры о соответствующей роли изменений в метрополии и в колониях. Ельцин может рассматриваться как ключевой пример первого, поскольку он стремился отказаться от империи, в то время как Горбачев хотел сохранить ее, хотя и в другой форме. В случае с Великобританией наиболее близкой аналогией последней цели было бы Содружество.
Западные державы были скорее наблюдателями перемен в Восточной Европе и Советском Союзе, чем их инициаторами. Действительно, на практике изменения приветствовались с некоторой неохотой, несмотря на готовность признать большую свободу. Довольная падением коммунизма в Польше, Тэтчер была обеспокоена тем, что его конец в Восточной Германии приведет к объединению, которое оставит Германию слишком могущественной. Это мнение разделял и Миттеран, хотя он оказался более способным, чем Тэтчер, приспособиться к поддержке объединения со стороны Коля, как, впрочем, и Джордж H. У. Буша. После того как Саддам Хусейн вторгся в Кувейт в 1990 году, внимание международного сообщества, в частности Буша и Тэтчер, переключилось на Персидский залив, что оставляло больше возможностей для перемен или сопротивления переменам в коммунистическом блоке. Будучи озабоченным международной стабильностью и, в частности, контролем над ядерным оружием, Буш не хотел видеть распад Советского Союза в 1991 году, не считая потери прибалтийских республик, которую он, впрочем, приветствовал.
Быстрый распад советского блока без прямого внешнего давления удивил бы комментаторов и раньше, в период холодной войны, и даже в середине 1980-х годов. Таким образом, этот крах служит примером неожиданного характера истории, игры случайностей и роли отдельных людей в десятилетии "американских горок", которое началось с полномасштабного советского вмешательства в Афганистане и закончилось кризисами в центрах коммунистической власти, как европейских, так и азиатских.
В различных своих вариантах "холодная война" доминировала в военной истории второй половины ХХ века. Более того, военные факторы сыграли важную роль в ее ходе, в частности, от "горячей" войны, особенно в 1919-20 годах (Гражданская война в России) и 1946-53 годах (Гражданская война в Китае; Корейская война), к конфронтации, а затем, в конечном итоге, к переговорам и урегулированию. Гражданская война в России стала ключевым формирующим опытом, но конфликты 1940-х годов также сыграли решающую роль в трансформации геополитики холодной войны. Уничтожение независимой Польши в 1939 году и разгром и раздел Германии в 1944-5 годах привели к тому, что Советский Союз стал доминировать в Восточной Европе и не сталкивался с серьезной угрозой на суше. Поражение и капитуляция Японии и свержение ее империи в 1945 году оставили Советский Союз доминирующим в Восточной Азии. Этот процесс завершился, когда победа коммунистов в гражданской войне в Китае в 1946-9 годах разрушила перспективы китайско-американского альянса. Война тем самым, казалось, подтвердила советскую уверенность в неизбежности победы марксизма, неизбежности, которая якобы объяснялась в значительной степени слабостью противников. Действительно, истощение Великобритании и Франции
