Харрору повезло, вакши не стал его сжирать, только несколько раз жеванул и выплюнул, чтобы затем показать во всей красе, на что он способен, свернулся в гигантский глубок, растоптал несколько берсерков тушей и покатился к лесу, чтобы уже там расправиться с берсерками Орхом и Хоргом, которых пленил сворачиванием. Не знаю, что сейчас с ними и живы ли вообще, но одно могу сказать точно, ещё троих можно списывать со счетов, и эти трое, нет сомнения, были флагманами бронированного войска. Харрор, Хорг и Орх больше не смогут биться. Мы проигрываем…
— Харрору всё! Харрору хана! Харрор погиб! — Витя трясёт меня так, что вот-вот свалюсь. Уцепился за бинокль, отбирает, посмотреть хочет.
— Да забери ты его! — я махнул рукой, и Витёк упал на камни, но своего он добился, бинокль заполучил. Пусть смотрит, а я лучше поближе подойду.
Позабыв про рюкзак и оружие, я прыгнул на спину Угрха, и началось новое родео — мы спешим к Харрору, ведь там, где он сейчас валяется, безопасно: вакши стремительно катится к лесу, а все остальные берсерки, которые ещё способны передвигаться, бегут за ним. Недавно боеспособных было одиннадцать, а сейчас осталось лишь пять, остальные кто где, и по их движениям понятно, что биться не способны. Куда там, даже встать не могут!
Командир берсерков выглядит неважно, но пока жив. Ещё недавно блестевшая броня теперь и бронёй называться не может, теперь это лишь измазанный в крови металл, который сильно деформировался, а местами и вовсе оторвался и успел потеряться. Какими бы ни были прочными доспехи Харрора, но встречи с зубами ящера они не пережили. Сам берсерк, к сожалению, тоже не уцелел.
Ноги получили больше всего повреждений, их ящер раздробил и успел прилично пожевать, превратив в смесь шерсти, мяса и костей. С верхней частью тела тоже всё печально, открытых переломов не пересчитать, ребра из грудной клетки торчат как спереди, так и со спины. Правая рука-лапа почти в спираль завёрнута и без открытых переломов не обошлась. С левой стороны получше, если и есть переломы, то закрытые или спрятанные остатками брони. Самое удивительное, что берсерк всё ещё жив, а его взгляд по-прежнему хранит холодную ярость. Харрор будто не чувствует боли, нет ей в его взгляде места, и печали там тоже не найти. Быть может, есть частичка сожаления, но и её я не вижу.
— Есть шансы, что выживет? — спросил я, наблюдая за тем, как обычные медведи подходят к остальным берсеркам. К Харрору подошли только я, Угрх и Ущхам. Оба медведя пока бездействуют, просто смотрят на сородича и молчат.
— Оглохли, что ли? — понимаю, что впадаю в истерику, потому что знаю, что совсем скоро вакши перебьёт последних берсерков, затем сожрёт поверженных и займётся остальными. Нам из этой ловушки не выбраться при всём желании, потому что ящер быстрее. Мы тут гости, а он полноправный хозяин, ведь горы — его дом.
— Угрх, да не молчи ты! — срывая голос, закричал я и начал трясти медведя за лапу. Посмотрев на Ущхама, крикнул: — Ты чего встал, как Ленин на площади? Можешь сказать хоть что-то?
Отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, Угрх начал действовать — он склонился над Харрором и принялся освобождать его от остатков бронепластин. Почти неслышно прорычал:
— Не мешай мне, человек!
— Отойди от них, Никита, — Ущхам взял меня одной лапой под мышку, словно ребёнка, и потащил обратно на гору. Я попытался освободиться, но сделал только хуже, хватка усилилась, и стало сложно дышать. Тихое рычание, почти неразборчиво, но я понимаю, что говорит Ущхам:
— Харрор может выжить, он сильный, но даже у него есть предел. Сегодня случилось то, чего не было никогда раньше, Сильнейший из берсерков проиграл бой. Шанс, что оставшиеся смогут убить вакши, нулевой. Мы уходим, попытаемся уйти. Ящер устал и ранен, будем надеяться, что в погоню он не бросится…
— А остальные? А Угрх? Мы что, вдвоём уходим? — не пытаюсь вырваться, это бессмысленная затея, даже у новорожденного свалить из кроватки шансов больше, чем у меня из объятий Ущхама.
— Угрх догонит нас. И остальные, кто успеет, тоже догонят. Сейчас они пытаются понять, есть ли смысл спасать кого-то из берсерков. Возможно, даже понесут на себе некоторых. Тех, кто точно выкарабкается…
— Оставь меня, Ущхам! — я не попросил, а приказал. — Это моя жизнь, и мне решать, что с ней делать. Погибну в пасти вакши, значит, так оно и должно быть, но берсерков я не брошу. У меня есть оружие, и я его применю. Пусть оно для ящера как рогатка для бегемота, но меня этим не испугаешь, скорострельность у рогатки на высоте, а глаз у вакши большой. Ставь на землю, тебе говорю!
Ущхам остановился. Лениво поставив меня на камень, сказал:
— Ты ничем не отличаешься от своего деда, Никита, такой же упрямый. И такой же везучий, это у вас семейное. Право на жизнь или смерть я отнять у тебя не могу, поэтому отпускаю, делай так, как считаешь нужным. И прощай, наши дороги расходятся…
Показав уходящему медведю средний палец, я крикнул ему вслед «Мохнатый сыкун!», затем добавил сверху отборного мата и уже после рванул туда, где оставил оружие. С Калашом много не навоюешь, но лучше с ним, чем без него. Ноги, держитесь, много по камням поскакать придётся, не один километр пробежим, пока доберёмся до удравшего в долину вакши, а затем завалим его. Эх, мне бы сейчас берсерка оседлать, уйму времени и сил сэкономил бы…
— Зачем тебе автомат? Ты что, собрался убить ящера? — Витя в гордом одиночестве сидит на камнях и не прекращает пялиться в бинокль. Те медведи, что ушли следом за Ущхамом, его прихватить с собой не удосужились. Сейчас на недавнем поле боя остались только поверженные берсерки, Угрх и толстяк Урхарер. Что делают берсерки, убежавшие следом за ящером, неизвестно, сквозь лес на них не посмотришь. Даже вакши не виден, хотя при малейшем движении его гигантский размер должен тут же заявлять о себе, деревья будут падать, как при лесоповале.
— Сиди здесь и никуда не уходи, — попросил я. — Разберусь с ящерицей, тогда и вернусь за тобой.
— А мне не уйти, костыль сломал. — Витя развёл плечами, а затем, видимо додумав услышанное, изобразил крайнее удивление и воскликнул: — Ты что, правда будешь стрелять в этого динозавра? Ты рехнулся? С дуба рухнул? Он же сожрёт тебя и даже не заметит!
— Пан или пропал… — буркнул я и побежал. На Витькины крики, в которых он называл меня психом и кем-то похуже, внимания не обратил, не до него пока.
Угрх и Урхарер оказывают берсеркам первую помощь. Лечить фарш — занятие бессмысленное, но их это не останавливает. Уже успели помочь всем, а теперь вновь заняты Харрором. Даже смотреть на берсерка боюсь, от его вида мутить начинает.
— Сбегал за оружием? — спросил Урхарер, ловко готовящий в деревянной миске ядовито желтую мазь при помощи круглого камешка. — Читал твои мысли и знаю, что ты хочешь убить вакши. Можешь успокоиться, человек, ящер уже мёртв, берсерки Орх и Хорг убили его.
— Как убили? — новость подействовала на меня не так, как ожидал. Должна была успокоить, а на деле взбесила. — А Ущхам? А остальные медведи, которые ушли следом за ним? Что вообще происходит? Почему ты сказал мне об этом только сейчас?
