зыбкие сумерки — точно утро. Восемь утра. Или чуть больше. По вечерам в это время в Аквилите темным-темно.
— Прости, — тут же повинился Эван. Запах огня ушел, теперь от Эвана пахло розами, совсем чуть-чуть усталостью и болью. Надо все же сказать, что аромат роз она ненавидит — слишком густой и насыщенный, слишком сладкий, а Эван какой угодно, но только не сладкий.
— Про… щаю… Дрей…?
— Жив, — понял её с полуслова Эван. — Его сильно припечатало штормом и затащило обратно в тело.
Как деликатно он разговаривает. Как старательно обходит страшную для неё тему. Наверное, Николас просил не тревожить. Затащило в тело. Вик не смогла уговорить Дрейка не дурить — он не намерен был возвращаться. Значит, это мог сделать только Мюрай… Мю. Рай. Зеленоглазое зло и шпион Вернии.
— Полин? — вновь спросила Вик.
— Тут, в номере. Спелась с Альком и Шарлем — и золота теперь в три раза больше. Болтают без умолку. Кстати, ты её не узнаешь — силовой шторм придал ей немного плотности…
Вот опять — обошел запретное слово.
— Что?
— Эфир соткал ей новое тело.
Вик поджала губу. Не эфир. Мюрай.
Эван продолжил:
— Чума остановлена. Томас Дейл жив. Ришар, Габи, Симон тоже.
Вмешался голос Николаса, заставляя Вик вздрагивать — она совершенно забыла о его присутствии в её спальне:
— Это была не чума. В городе эпидемия вирусного катара, давно известного в мире, как катар Штерна. Сезонная болезнь, когда-то с высокой смертностью, сейчас абсолютно безопасная из-за многочисленных мутаций.
Эван вновь поцеловал ладонь Вики, совершенно не стесняясь Николаса, который все же покраснел и замолчал, даже отошел в сторону, вглубь комнаты. Эван с явным сожалением отвлекся от поцелуев и продолжил за другом:
— Король официально добавил в корону новый зубец в честь Аквилиты. Королевские войска вошли в город — последний вольный город пал. Городской совет сбежал в полном составе, лер-мэр Сорель пытается спасти город. Места суперинтендантов Сыскного и Городского дивизионов полиции свободны.
И ни слова про Особый отдел, Эван снова обошел тему Мюрая, чтобы не расстраивать Вик.
Бедный Томас, бедный Дрейк — они не ждали, что Тальма все же придет. Или… Нет, Дрейк точно осознавал все последствия снятия проклятья. Это только Томаса нужно жалеть. И Мюрая. Ему же хватило ума сбежать? Он…
Вик прикрыла на миг глаза — в пекло физиогномику. Туда же нумерологию и значения имен. И зеленые глаза — не признак зла, хоть ведьм выявляли именно по ним. В пекло знания, которые вбил в неё отец. Ей предстоит столько всего переосмыслить и понять… Столько снять масок с тех, кто не готов показывать истинное лицо, столько увидеть заново, столько узнать.
— Прости… Я не совсем… Продумала…
Эван скупо улыбнулся кончиками губ:
— Я думаю — в пекло вольности, они не стоят ни дня одиночества Полин в подземельях. Не должен ни один ребенок отдуваться за весь город. И ты бы видела, что теперь вместо Полей памяти…
— Что?
— Там все обрушилось в катакомбы — больше нет подземного города и пустых домов. И тоннель под Ривеноук обрушился. И место заключения Полли тоже — вместо парка Прощания теперь озеро…
— Надо же…
— Как-то так. — он замолчал.
Она чуть пошевелила пальцами, гладя Эвана по щеке, и сказала очевидное:
— Ты колючий.
— Побриться?
— Не уходи… — испугалась Вик.
— Тут тебя хочет осмотреть Ник — он уже пару минут грозно смотрит на меня. Я схожу и приведу себя в порядок, а тебя осмотрит доктор. Ты… Ты… Ты чуть не умерла, чуть не… Если бы не…
Вот, опять не сказал запретное слово, не сказал: «Мюрай». Просто замолчал. Не хотят её тревожить или боятся нового силового шторма. Вик приподняла вверх левую руку, рассматривая запястье — блокиратора нет. Только повязка на ладони.
— Меня бы заперли… В сумасшедшем доме…
Эван вскинулся:
— Никому бы не позволил. Я люблю тебя, Вики. Любил бы все равно, даже после перехода в терминальную стадию потенцитовой болезни…
— Почему я… Не умерла?
Эван потер висок, не зная, как обойти запретное слово. Вики сама подсказала:
— Мю… Мю… — с первого раза все же не получилось выговорить, но Эван понял и сам сказал:
— Да, тебя спас Брок. Как — лучше спросить Дрейка, он лучше объяснит. А пока… Я пойду и побреюсь.
Ей очень хотелось опять сказать: «Не уходи!», но это глупо и по-детски. Ей уже не надо бояться докторов. Она лишь опять просила:
— Мюрай…? Он…? — горло перехватило спазмом. Спросить, жив ли Мюрай, она не смогла.
Эван, с сожалением опуская её руку на кровать, тихо сказал:
— Тут все очень сложно, Вики.
— Он… Жив?
— Можно и так сказать. Пока жив. Его ждет казнь, Вики. Он шпион Вернии.
Она поправила его:
— Раз… Раз… Разведчик, как и ты. Офицер.
Эван встал с кровати:
— К сожалению, это не считается. Ник, присмотри за Вики, пока я приведу себя в порядок.
Уже в дверях его нагнал последний вопрос, который очень интересовал Вики:
— Кларк?
— Кюри мертв. Он был инженером-строителем железнодорожных тоннелей из Олфинбурга, уволенный за растрату тут в Аквилите, и ставший подрабатывать контрабандой.
— Брок. — уверенно сказала Вик.
— Он, — подтвердил, закрывая дверь, Эван. — Я быстро.
На кровать рядом с Вик сел Николас. Он был усталый, тоже заросший щетиной. От него несло травами и карболкой.
— Виктория…
Она тихо подсказала:
— Можно Вик. Или Тори. Но лучше — Вик.
Николас кивнул, доставая из кармана фонендоскоп:
— Вик, я твой доктор. Я могу осмотреть тебя?
Она сжала губы. Вот этот момент она всегда не любила. Николас принялся увещевать её:
— Я аккуратно, Вик. И у меня есть разрешение от Эвана, как твоего опекуна. Я уже третьи сутки лечу тебя.
— Сколько? — удивилась Вик. Она думала — это всё тот же день.
— Вас нашли и достали из катакомб
