Глава 1. Последний привет ПолонияМосква, январь
В кабинете советника президента атмосфера была накалена до предела.
– Я тебе откровенно скажу, Петр Семенович, кончай мне тут лапшу на уши вешать! – чуть ли не орал Крутов. – Что прикажешь мне докладывать? Галиматью, что ты тут нарезал из различных источников? Знаешь, как такое называется в народе? Одна баба сказала… И это слова главы Агентства национальной безопасности?! Может, лучше будет заложить тебя по самые помидоры? Мол, так и так, Кушаков расписался в своем бессилии…
– Ты, Илья Ильич, говори да не заговаривайся, – спокойно парировал директор АНБ.
За годы своей нелегкой службы в органах из героя Афгана он вырос до серьезного руководителя одной из самых закрытых спецслужб и упрямо не хотел сидеть перед кремлёвским чинушей в унизительной роли побитого палкой человека. По личному печальному опыту Петр Семенович давно изучил, что артериальное давление у него сейчас наверняка опять зашкаливает. Но не мог же он позволить себе глотать спасительные таблетки перед ненавистным ему серым кардиналом! Эта скотина даже рюмочки коньячка не предложила, а ведь сразу бы стало легче…
Генерал, сам не понимая почему, питал почти патологическую неприязнь к Крутову. И самое главное – он до сих пор не знал толком, каким образом тот попал в ближайшее окружение главы государства. Одутловатое, моментами просто злое лицо Крутова с водянистыми, бегающими глазками непроизвольно вызывали у Кушакова приступ идиосинкразии. С каким бы удовольствием он сейчас собственноручно задушил бы этого холуя… Но, увы, сейчас Крутов был прав, и других слов от него в данную минуту ожидать не приходилось.
– Илья Ильич, погоди. Я же говорю, что ровно в семь утра Интеграл лично позвонил и сообщил, что прибыл в Москву. Дал понять, что задача выполнена. А ты мне вотум недоверия выносишь! Не хочешь верить, тогда что хочешь и докладывай Хозяину. И вообще, меня уже затрахало это «полониевое дело»! Понимаешь или нет? Уже трое асов «Ибиса» за месяц погибли! А теперь вдруг и Интеграл пропал. Ехал ко мне навстречу и пропал.
– Неужели?! – усмехнулся Крутов. – А я вот думаю, что твои тренированные молодчики просто-напросто обросли жирком и потеряли профессиональную квалификацию.
– Да ты, Илья Ильич, хоть читал мою докладную? Там ведь всё подробно изложено. Сдается мне, что вам здесь, за «Стенкой», стало неинтересно это дело. А надо бы вдуматься! Смотри что получается. Стоило мне послать специалиста на грёбаный урановый ГОК, тот самый, откуда предположительно утекал полоний, – как к месту мой спец не прибыл. Пропал. Растворился. И тот агент, который трубит мастером участка на руднике, ровно через день тоже сгинул в неизвестность. Ещё двое агентов утонули при невыясненных обстоятельствах… Тебе это, Илья Ильич, ни о чём не говорит? Разве такие «случайности» не доказательство того, что кто-то тайно работает против нас? Причем где?! В своей же стране! Рядом!
– Ой, говорит, дорогой мой Петр Семенович, о многом даже говорит! – чуть сбавив тон, ответил Крутов. – Говорит о том, что плохому танцору яйца мешают.
– Если ты так считаешь, я готов застрелиться. Прямо здесь, в твоем кабинете.
Крутову на какое-то мгновение показалось, что Кушаков не шутит. Вон и рука генерала потянулась к подмышечной кобуре.
– Неужели выстрелишь, Кушак? Ха-ха-ха! Давно в кремлёвских стенах такого не случалось! Со времён Иосифа Виссарионовича! – нахально рассмеялся Крутов. – А если всерьез, Петр Семенович, ты как в воду глядишь. Задание по полонию с меня никто не снимал, но представь, ни одна душа не интересуется, подчищены ли следы, что происходит в Лондоне. Ну и я, в свою очередь, не слишком доставал тебя – ты молчишь и я молчу. Кому охота подставляться… А докладные твои помню. Но что мне с ними делать, хоть убей не знаю. По докладной получается, что твой человек ищет завещание отщепенца Люсинова? Хорошо, конечно, что ищет. Но поверь, я теперь ни черта не понимаю, надо ли его находить. Вдруг там та-а-кое понаписано, что третья мировая война может начаться. Может, твой легендарный агент тоже не торопится, поскольку знает что-то, чего не знаем ни ты, ни я, ни даже президент… Ну что, генерал, нечем крыть? Или ты исключаешь подобное развитие событий?
– Прости, Илья Ильич, я не политик, в высоких сферах не летаю. Однако не дурак, сам заметил, как даже в прессе историю с полонием потихоньку слили в тираж. Словно воды в рот набрали. Что англичане, что мы.
В кабинете громко зазвонил телефон.
– Тебя. – Крутов неожиданно для Кушакова протянул ему трубку. – Говорят, срочно.
– Кому я еще понадобился?
Генерал стал внимательно слушать, но уже спустя минуту рухнул в кресло.
– Вызывай «Скорую помощь», Илья Ильич! – крикнул он. – Не то не ровен час у тебя на глазах концы отдам, как и обещал.
– «Скорую» так «скорую»… – Крутов, недоуменно пожав плечами, нажал на кнопку селектора. Он уже не сомневался, глядя на генерала, что тому действительно стало худо. Уж не перестарался ли он своим наездом?
Секретарша откликнулась мгновенно.
– Вам кофе или чай, Илья Ильич? – прозвучало в динамике.
– Нет, дура! Неси из своей аптечки нитроглицерин и вызови нашу неотложку! Срочно! – рявкнул Крутов. И уже обращаясь к генералу, который полулежал в кресле, произнес: – Прости, Пётр, за то, что накричал на тебя. Держись. Только не умирай.
– Да при чем тут ты?! – прошептал слабеющий Кушаков. – Мне сообщили, что Интеграл по дороге разбился. На Можайском шоссе. Машина сгорела дотла. От парня практически ничего не осталось.
Крутов медленно опустился в соседнее кресло. Вот оно как повернулось, подумал он. Голова мгновенно прояснилась. А может, это даже и к лучшему?
– Слушай, а может, это к лучшему? – повторил советник президента свою мысль вслух.
Однако Кушаков его уже не слышал – генерал потерял сознание.
Когда Кушаков открыл глаза и рассеянно осмотрелся, он увидел сверкающую белизной реанимационную палату. Неужели инфаркт? Тогда конец всему, спишут с корабля – даже глазом не моргнут.
Генерал глубоко вздохнул и снова ощутил сильную боль, разлившуюся, казалось, по всему телу. Грудь его была в бинтах и каких-то приспособлениях. Доигрался. Неужели ему сделали операцию на сердце?
Больной закрыл глаза. В затуманенном сознании невольно всплывали какие-то рваные картинки. Что-то тревожное и необъяснимое было в них. Вот он в кабинете у Крутова… Они ссорятся… Потом звонок… Интеграл! Сразу вновь схватило сердце и от болевого шока Кушаков почти потерял сознание. Именно «почти», потому что Пётр Семенович вдруг, словно воспарив к потолку, откуда-то сверху стал наблюдать за происходящим. Ещё до прибытия врачей «скорой помощи» в кабинет Крутова ворвался некий мужчина, лица которого Кушаков не мог разглядеть, ибо видел в тот момент только очертания его фигуры в ореоле сине-белого сияния. Однако, находясь в отключке, генерал хорошо различал гулкие, словно доносящиеся из глубокого колодца голоса. Грубый и низкий голос вошедшего человека показался ему знакомым, но кому он принадлежал, вспомнить генерал никак не мог.
