лорд Нельсон «будет очень недоволен, если кто-то возьмет на себя смелость давать ему советы по изменению его облачения».
Есть две версии. Первая, что кто-то все же решился и получил ответ: «Я честно заслужил эти награды, с ними и умру!» Красиво. Больше похожа на правду другая. Миссию взял на себя один из судовых врачей, тоже Скотт. Он долго ждал «подходящего момента», но момент так и не наступил.
Что еще? Нельсон не взял с собой шпагу, оставил ее в каюте. Многие что-то усматривают в его поступке. По большому счету, а зачем ему шпага? Отдать противнику в случае захвата корабля? Поучаствовать в абордажном бою? Не взял и не взял.
…Он пребывал в отличном настроении, все подтверждают. Уверен в победе, заявляет капитану Харди, что не будет чувствовать себя удовлетворенным, «если будет захвачено менее двадцати линейных кораблей противника». Около 11 часов Нельсон и Харди совершают последний «обход». Все готовы к бою. Адмирал и капитан возвращаются на квартердек. Нельсон, довольный, говорит: «Мои славные парни… Это будет великий день. Для Англии и для всех на свете».
Глава восьмая
Тот самый сигнал…
Построение Вильнёва – под стать его настроению. Какая-то неровная линия, вроде перевернутого полумесяца, начерченного ребенком. Между кораблями – разрывы, все так, как хотел Нельсон. Вильнёв просто встал перед противником, как мог, не пытаясь ничего исправить. Была в этом некая предопределенность.
Но корабли… Прекрасные, грозные корабли. Вот огромный «Сантисима-Тринидад», красно-черный. Вот еще один «монстр», «Санта-Анна», выкрашенный в сплошной черный. К ним приближаются черно-желтые «осы» Нельсона. Какое впечатляющее зрелище!
В 11 часов они уже хорошо видны друг другу. Расстояние – всего ничего. Коллингвуд и Нельсон так и идут двумя колоннами. Что делать – все знают. Нельсон поднимается на полуют, место, где корпус корабля слегка возвышается над кормой. Здесь находятся офицеры сигнальной службы.
«Мистер Паско, я хочу обратиться к флоту и сказать ему: “Англия верит, что каждый исполнит свой долг!” И поторопитесь, потому что потом следует поднять сигнал ближнего боя».
Я ответил: «Если ваша светлость позволит, я заменю слово “верит” на слово “ждет” – так будет быстрее, ведь слово “верит” пришлось бы передавать по буквам». Его светлость… легко согласился. «Хорошо, Паско, передавайте».
В 11 часов 36 минут был передан тот самый сигнал Нельсона.
Англия ждет, что каждый исполнит свой долг.
Один из самых знаменитых сигналов в мировой истории. Легенда… А тогда его приняли не столь однозначно.
Кто-то с восторгом, а многие из офицеров – с недоумением. Разве мы не выполнили бы свой долг? Коллингвуд тоже поначалу не понял. «О чем он? Мы и так знаем, что делать». Потом он, по свидетельству очевидцев, задумался буквально на пару секунд. Лицо его просветлело, он покачал головой: «Нельсон, Нельсон…»
Частью легенды стал и Джон Паско. И почти никто не знает, что сразу после того самого сигнала Нельсон приказал поднять и удерживать вымпел ближнего боя. «В соответствии с этим приказом я поднял вымпел номер 16 на топ брам-стеньги, где он и оставался до тех пор, пока его не снесло ядром».
Вымпелы, флаги… Флаг святого Георгия на английских, республиканский трехцветный – на французских, кастильский красно-желтый – на испанских. Флаги помогают отличать своих от чужих, они высоко, где дыма меньше. А вымпел ближнего боя… Да, его просто нужно удерживать. Ведь по большому счету все Трафальгарское сражение и есть один грандиозный ближний бой.
…Нелепо думать, что противники англичан чувствовали себя как «овцы на заклание». Это храбрые люди, что они и продемонстрируют, и настроения у них – разные. Многое от капитана зависит. Капитан 74-пушечного «Редутабля» Жан-Жак Люка, которого, говорят, сам Наполеон называл «главным храбрецом на флоте», держал свою команду в отличном тонусе. Его моряки рвались в бой. «Редутабль» себя покажет, еще как покажет.
С испанцами сложнее. В первую очередь потому, что они не очень-то доверяют французам. И практически все с предубеждением относятся к Вильнёву. Командир 74-пушечного «Сан-Хуана Непомусено» Косме Чуррука, которого Перес-Реверте сделал одним из героев своего романа, открыто высказывает недовольство. Он указывает своему помощнику на «ошибку Вильнёва» и приговаривает – Estamos Perdidos! «Мы погибли!»
Чуррука погибнет, Люка – нет. Хотя в ближнем бою от настроения мало что зависит.
…Сближаются! Разрезать линию! Корабли, делающие это, сильно рискуют. Они могут вести огонь только из носовых орудий, проходя противника, получают залп из его бортовых, и не одного корабля. Нельсон без риска – это не Нельсон. Можно сколько угодно спорить о том, что Нельсон слишком уж полагался на неумение противника, но расчет оправдался, а значит, он правильный.
«Ройял Соверен» Коллингвуда новый, его подводная часть обшита медью, 100-пушечник, а быстрый, как фрегат. Своих он обогнал и примерно в 12 часов 20 минут рассек линию неприятеля. Почти двадцать минут, пока «Ройял Соверен» не обогнул гигантскую «Санта-Анну», Коллингвуд находился под мощнейшим обстрелом.
Нельсон – на полуюте, Паско в подзорную трубу наблюдает. «Снесло рей брам-стеньги». – «Чей рей? “Ройял Соверена?”» Паско отвечает: нет, неприятеля. «Молодец Коллингвуд!» Коллингвуд дает залп за залпом по «Санта-Анне». Щепкой у него сорвало пряжку на туфле, по ноге ударило больно, но ничего страшного, будет лишь слегка прихрамывать. Адмирал говорит капитану Ротерему: «Нельсон, наверное, хотел бы оказаться на нашем месте».
У Нельсона и на своем забот хватает. На пушечный выстрел к французской эскадре «Виктори» подошел чуть позже двенадцати, но обстрел одиночными ядрами так, ерунда. И ветер «Виктори» потерял… К флагману Вильнёва «Буцетавру» и «Сантисима-Тринидад» он приближается, имея не более полутора узлов, меньше трех километров в час, ходу.
Блэквуд, собирающийся отбыть на свой фрегат, предпринимает последнюю попытку. Может, его светлость тоже перейдет на фрегат? Так удобнее наблюдать за сражением. Нельсон отказывается. Он провожает одного из своих любимцев и вдруг говорит: «Благослови вас Господь, Блэквуд, но в этом мире нам больше не суждено свидеться». До рокового мушкетного выстрела остается совсем немного времени…
Нельсон делал то, что и собирался. Он хотел отвлечь на себя как можно больше кораблей противника, так и случилось. Выглядело это… страшно. Тем более что именно на начальной стадии сражения и французы, и испанцы проявили и мастерство, и неслыханную храбрость.
Перегружать вас подробностями я не буду, но хотя бы несколько «картинок ближнего боя» привести стоит.
Вот корабли Коллингвуда. «Ройял Соверен» потерял две главные мачты и стал практически неуправляемым. И продолжал бой! «Бельиль», один из кораблей его эскадры, вообще подвергся самому сильному удару из всех британских кораблей. Мачты
