в зубы надавал, но понял — поздно.
— Я помогу! Скажите — кому, сколько и какие? Лёгкие, средней тяжести телесные повреждения вас устроят? Или может, кого-нибудь прикопать в лесочке, — есть в багажнике лопата, и всегда она у меня наготове — наточена, сама землю роет… Не забыл ещё, как делаются похороны в тёмное время суток. «Весёлые» были времена в начале девяностых, ностальгия посещает…
— Значит, ты уже в курсе моих дел? Объяснять не нужно?
— Нет Палыч, не нужно. Какая вам нужна от меня помощь? Я рад вам помочь, если это в моих силах.
— Сможешь вместе со мной доехать до нашей конторы? Я посижу в машине, а ты бы сходил к нынешнему начальнику — бывшему моему заму, — и забрал из моего кабинета некоторые мои вещи. Даже не пускают меня в свой кабинет — приказ якобы выдали СОБРовцам, он висит на входе.
— Устный приказ, Палыч, устный, не письменный. Я в курсе вашей ситуации. Хорошо, давайте доедем — по дороге поговорим.
— Я слышал, ты на пенсии не унываешь — работаешь?
— Какой я пенсионер, Палыч, — мне и сорока-то нет. Я когда с вами работал, специально говорил постоянно об уходе на пенсию и начальников костерил. Я так усыплял бдительность не только своих коллег, но и жуликов. Это мне помогало из них вытянуть информацию — и они мне доверяли, развесив уши.
— Ты что — еврей или хохол? Хотя нет, им до тебя далеко…
— Нет, не еврей и не хохол. Кстати, среди них у меня много друзей, и я рад, что они есть. Я многому у друзей научился и сейчас учусь — особенно жить за счёт других. А если серьёзно — не в евреях и хохлах у нас все беды, как любят говорить некоторые недоумки, а в нас самих. Все беды — от нашего отношения не только к себе, но и к другим. Мы же все друг с другом перегрызлись! Даже ваши подчинённые не смогли вас защитить от зама, — могли бы вступиться, а предали. А вы их всех лично на руководящие должности назначали, подбирая по одному критерию — ты мне, я тебе. Не обижайся, Палыч, я правду говорю: весь ваш бывший ОБХССный состав и был вами поставлен на руководящие должности, кроме нашего бандитского отдела, где начальник — выходец из уголовного розыска, да и то ваших годов. Я вам открою одну «тайну» — только вы никому не говорите: акушер мне один по секрету по пьяни рассказал. Оказывается, акушеры ведут «статистический учёт» детей, которые при рождении выходят задним местом, а не как положено — головой вперёд. И, вырастая, они идут работать только в службу БХСС. У них, оказывается, в этом месте и находится мозг, — не как у нас, работников уголовного розыска, в черепной коробке.
— Хочешь сказать — у меня мозг в заднем месте, раз я бывший начальник БХСС? Что-то не понимаю — к чему ты клонишь?
— Не у всех сотрудников БХСС мозг в этом месте. Есть среди них исключения. А вот у тех сотрудников, которые предают своих друзей, — у них он в этом месте точно хранится. Могу поспорить на ковшик браги.
— Всё может быть, — сказал мой бывший шеф, фильтруя мою информацию о мозге сотрудников БХСС. Видимо, не до шуток ему было, как раньше — когда мы работали бок обок с ребятами из дружественного отдела БХСС, где в шутку подкалывали их, а они — нас вот такими несуразными саркастическими анекдотами.
— Мне когда рассказали, что вас не пускают в управление, — чуть не заплакал. Хотел приехать в родное подразделение, зайти к коллегам и в глаза им сказать: «Пидарасы, лучше застрелитесь, если считаете себя офицерами, чем жить с чувством предательства! Предать своего начальника — даже не как начальника, а как товарища, с которым прослужили столько лет и водки вместе выпили немереное, — вам не стыдно?!»…
— Я, Александр, сам от них такого не ожидал. Никто даже не вступился за меня, — а могли бы просто на работу прийти и не работать. Этого бы хватило, чтобы региональное руководство быстро прискакало и сразу хвост заму поприжало — не стали бы с ним церемониться. Его обратно вернули бы служить к себе, а не у нас сидеть и штаны протирать. И ситуация бы рассосалась, и я бы ещё поработал.
— Жаль, что нас не было — бывшего костяка управления. Почти все «старики» ушли на пенсию — а ведь могли помочь вам, повлиять на ситуацию… Что говорить попусту — поезд уже ушёл, жить прошлым — себя не уважать… Подъехали. Ну, здравствуй, святое место — бывший шестой отдел! Давай, Палыч, схожу, заберу вашего коня каслинского производства!
— Не задерживайся. Ты не забыл коня, которого мне подарил коллектив?
— Хорошо его помню — как забыть: в вашем кабинете стоял на видном месте.
В фойе управления построили будку для дежурного, как у дворовой собаки, и вертушку, напоминающую вход в метро. Как всегда бывает — новый руководитель начинает свою работу с отмывания денег и ремонта здания. Бывший зам был не исключением: коммерческая жилка передалась по наследству и его сыну, имевшему свой бизнес. Даже не нужно было смотреть документы — кто проводит косметический ремонт здания: транспорт на стоянке около управления весь был с номерами не нашего региона. Молодой СОБРовец пропустил к новому начальнику без пропуска — видимо, запомнил мою фамилию от своих коллег, которые ему рассказали о «боевых годах» и историю с изъятым халявным спиртом, к которому я имел непосредственное отношение.
— Какие люди — и без охраны! Заходи, Александр, рад тебя видеть.
— А вот я не рад встрече, да и охрана мне не к чему. Охрана нужна тем людям, которые живут не по человеческим законам. Мне бояться нечего и некого — враги у меня есть, как у всех людей, но они меня уважают за то, что поступал с ними по закону и по-человечески. Ты, что творишь? Приказ СОБРовцам выдал, чтобы они Палыча в здание не пускали? Знаешь, что он человек эмоциональный и ранимый, — опером не работал, всю службу в начальниках проходил, за сердце хватается, — и оно может однажды не выдержать? И ты в этом будешь частично виноват — сказал заму такие слова… Ведь он ещё до назначения на должность зама приезжал к нам в управление с проверками, с нами за одним столом сидел… Мне-то казалось — нормальный был опер, да вот, видимо, интуиция дала сбой — не смог вовремя разглядеть в нём ползучего ужа!
— Александр, да я в шутку такой приказ дал, а он принял его за истину!
