папа против.
— Так ты останешься моей женой?
Я закусываю нижнюю губу.
— Люди будут говорить.
— К черту их.
— Означает ли это, что я могу публично называть тебя своим мужем?
— Всегда, — он тяжело дышит, рубашка его костюма растягивается от глубины его вдоха и выдоха. — Я люблю тебя, девочка. Я люблю твою красочность так же сильно, как твою пустоту.
— Я тоже тебя люблю, Нейт. Думаю, я была влюблена в тебя много лет.
— Думаю, я полюбил тебя с тех пор, как ты поцеловала меня, и я покажу тебе, как сильно я тебя люблю до конца наших дней.
— О, Нейт, — я встаю на цыпочки, и точно так же, как в тот день два года назад, когда он влюбился в меня, мои губы нашли его.
Эпилог 1
Натаниэль
Три года спустя
Что-то не так.
Я могу сказать это, потому что Гвинет избегает меня.
Она никогда не избегает меня.
Даже когда она говорит, что я придурок и иногда свожу ее с ума. Вместо того, чтобы повернуться ко мне спиной или дуться, она запрыгивает мне на колени и заставляет меня учить ее, как себя вести.
Но теперь она избегает меня.
Два дня.
Еще она внимательно изучает свой список отрицательных слов перед сном, что делает редко. Последние три года она больше работает над собой и лучше понимает свои эмоции. У нее даже есть список положительных слов, который заставляет ее улыбаться, смеяться и поднимать настроение.
Однако список, на который она смотрела, оказался отрицательным. И она делала это две ночи подряд.
— Мой ангел наконец понял, что быть с тобой — ошибка, — сказал Кинг, когда я спросил его, рассказывала ли она ему что-нибудь. — Теперь она может развестись с тобой и вернуться ко мне.
— Пошел ты, Кинг.
— Эй, ты, ублюдок, разве так можно говорить со своим тестем?
Излишне говорить, что он бесполезен. Несмотря на то, что он не так противостоит нашим отношениям, как когда мы впервые встретились, у него есть способ действовать мне на гребаные нервы, за что, конечно же, я отвечаю ему сполна.
Поэтому я спросил Аспен, упоминала ли что-нибудь Гвинет, но она тоже не сильно помогла.
Я даже подумываю позвонить Себастьяну, но, к черту этого маленького негодяя, все, что он делает, это дразнит меня, когда у него есть такая возможность.
Мой племянник и я по большей части вне влияния моих родителей, как бы они ни пытались заманить нас обратно в клан Уиеверов.
Когда впервые стало известно о моем браке с Гвинет, средства массовой информации охватили все это, но у Кинга, Аспен и меня был план. В тот момент, когда Кинг объявил, что он готов к этому, история стала скучной, и они перешли к следующему актуальному вопросу.
Я рад, что Гвинет не оказалась в центре всего этого, потому что моя особенная жена стояла бы там и говорила им:
— Да, я люблю его. Какого хрена это твое дело?
Примерно в то время она сама мне так сказала. Что она покажет средний палец любому, кто нас осудит.
Иногда на нас все еще косо смотрят, но для нас это не имеет значения, поскольку мы всегда жили в мире, изолированном от остальных.
Мы проводим выходные в походах или бесим Кинга. Мы редко работаем вместе, потому что она занимается семейным правом, но мы постоянно обсуждаем дела. Она страстная, моя Гвинет, и я мог бы провести остаток своей жизни, слушая ее разговоры на темы, которые ее интересуют, обычно это закон, я и секс.
Ей никогда не бывает достаточно, и мой член любит ее за это. Я никогда ни с кем не был так сексуально совместим, как со своей красивой женой. Дело даже не в самом процессе, а в чувствах, которые с ним связаны. Это о долбаной принадлежности, которую я, удачливый ублюдок, нашел.
Каждый день я пытаюсь дать ей почувствовать это. Я пытаюсь доказать на деле, а не на словах, как много для меня значит ее присутствие.
А так как мы мир друг для друга, то, когда она меня избегает, меня вывело на весь день.
Итак, когда я пришел домой, тот, который мы купили вместе после настоящей свадебной церемонии три года назад, я готов разобраться в этом.
Я кладу свой портфель на остров.
— Гвинет? Где ты, девочка?
— Сюрприз! — она прыгает передо мной, ее глаза сияют всеми цветами, а широкая улыбка раскрашивает ее лицо сиянием.
Мой взгляд следит за каждым ее движением, от того, как ее платье растягивается на груди и спадает до колен, и до того, как ее белые кроссовки немного расстегнуты.
— Что за сюрприз?
Она прыгает на меня, ее руки обвивают мою шею, а ноги — вокруг моей талии. Я отшатываюсь, прежде чем ставить ноги на землю и обнимать ее за спину.
— Я. Я сюрприз.
— Хм. Значит ли это, что ты скажешь мне, почему избегаешь меня?
— Я не избегала тебя, я планировала твой день рождения, и да, я знаю, что тебе не нравятся твои дни рождения, но ты заставил меня снова полюбить мои дни рождения, и я планирую сделать то же самое. Я собираюсь сделать что-нибудь хорошее в течение твоего дня рождения, чтобы ты не вспомнил, что твои родители не хотели тебя, а вместо этого вспомнил обо мне. Так же, как я помню тот поцелуй, когда мне было восемнадцать.
Эта долбаная женщина убьет меня.
— Тогда почему ты смотрела на свой список?
— Из-за слова «тревога». Я была так уверена, что ты меня поймешь.
— Я не знал, но ты как бы просто мне все рассказала.
— Это потому, что ты получил меня в подарок на день рождения.
— Правда?
— Ага, сегодня я буду твоей хорошей и плохой девочкой.
— Что, если я скажу тебе вести себя хорошо?
— Поздно, — она закусывает нижнюю губу и бормочет: — На мне ничего нет, муж.
Я стону, крепче обнимая ее.
— Я собираюсь трахнуть тебя, как ты заслуживаешь, жена.
— Да, пожалуйста.
А потом мои губы касаются ее, когда я несу ее в спальню, и когда кладу ее, она смотрит на меня своими яркими глазами, которые смотрят прямо в мою душу.
Мне всегда казалось, что мне нравится ее взгляд, но, оказывается, мне нравится, как эти завораживающие глаза смотрят только на меня.
Эпилог 2
Гвинет
Один год спустя
— Не плачь… я здесь… — хриплю я, похлопывая рукой по пухлой груди и держа
