попивая местную водочку, заедал её клецками. Каждый раз после очередного захода, шаман открывал рот и несколько раз выдыхал воздух, пытаясь охладить рот. Потом вытирал слёзы и одобрительно подмигивал своему соседу, улыбчивому китайцу в ярко-синем шёлковом халате.
Когда в углу залы, где гуляли гости и аборигены, накопилось достаточно пустых бутылок, господин Шэнли поднялся и подошёл к Меньшикову. Как и большинство китайцев, он сносно говорил по-русски.
— Сейчас, уважаемый Сергей, мы угостим вас блюдом, которое освежает ум и помогает мужской силе.
На столе поставили таганок. На железном листе краснели чёрные угли, а над ними, на подставке, кипела в небольшой кастрюле вода.
В залу занесли картонную коробку, где что-то шуршало. Гости и хозяева затихли, одни с весёлым недоумением, другие перешёптывались и хихикали.
Господин Шэнли поставил перед Меньшиковым блюдечко с коричневатым соусом, вежливо улыбнулся и открыл коробку. Немного посмотрел внутрь, потом вытащил оттуда крошечного мышонка, держа его за хвостик. Показал Меньшикову, у которого глаза стали больше блюдечка с соусом, тихонько ударил мышонка по голове, тот затих и безвольно повис. Затем окунул тельце в кипящую воду, через пару секунд вытащил, обмакнул в приправу и съел.
Ирина побледнела и выскочила из-за стола, зажимая рот руками.
— Так вот ты какая, восточная дипломатия, — Меньшиков засопел носом, принимая от Шэнли ещё одного мышонка. — За дружбу!
И тоже съел ошпаренного зверька.
Новорожденные мышата оказались одним из изысканных китайских блюд. Ради этикета и уважения к хозяевам их попробовали все гости. Кстати, с коньяком они шли совсем неплохо. Юсеф слопал аж пять штук.
На следующий день, после разговоров со старейшинами общины Харбина, на борт состава взяли господина Шэнли и двух его сопровождающих. После этого двинулись дальше на восток.
Большие корабли со всех сторон Земли…
На мосту автобус остановился. Евстафий Жилин не стал глушить двигатель, и улыбаясь, развернулся к пассажирам.
— Ну что, сухопутные товарищи, пойдём, поглядим, как оно есть с высоты, — он открыл дверцу и легко спрыгнул на покрытый смёрзшимся снегом асфальт.
Сидевшие в небольшом автобусе Манжура, Ирина, и другие пассажиры снегоочистителя «Гарпун» переглянулись и тоже полезли наружу. Вид с огромного подвесного моста, соединявшего Русский остров с материком, открывался замечательный. Моря, заливы и проливы, окружавшие Владивосток, хоть и замёрзли, но всё равно впечатляли.
— А где кораблики? — закутав личико от ветра, поинтересовалась Ирина, оглядывая места, где начинается Тихий океан. — Они в гараже стоят? На зиму-то убрали их?
У Жилина от смеха сморщилось лицо, из-за оскаленных улыбкой зубов вырвались лохмотья пара.
— В гараже! — он аккуратно вытер слёзы, набежавшие в уголки глаз. — Ну ты скажешь!
Остальные тоже заулыбались, только осторожно, кто его знает, эти морские дела. До этого же морей никто из них не видал.
— А нам сказали в гостинице, что вода солёная здесь, это правда, что ли? — Иринка бесстрашно подошла к ограждению и глянула вниз. Подскочивший Манжура бережно, но крепко взял её за руку. Жена тут же прижалась к нему, но повернула голову к Жилину: — Солёная вода ведь не замерзает, а тут лёд один.
— Поехали на флот, а то простынете ещё у меня, там вам всё расскажут, — Евстафий зашагал к автобусу. Продрогшие на ветру пассажиры двинулись за ним.
В одной из бухт острова стояли три судна. Краска с бортов облезла, корпуса поржавели, в сыром воздухе поднятые флаги не вились, облепив флагштоки, но грозные корабли всё равно поражали своей открытой взгляду мощью. Угловатые надстройки, массивные орудийные башни, лихие, хищные обводы давали понять, что военно-морской флот таит в себе огромную силу.
— Вот это да! — вырвалось у Меньшикова. — Такие махины! И что, все исправны?
Встречавший их на пирсе командующий флотом молча кивнул.
— Весной борта отпескоструим, покрасим и в путь! — он посторонился, пропуская гостей вперёд. — Прошу на борт!
В кают-компании флагмана был накрыт по-флотски богатый, хлебосольный стол. Когда все уселись, комфлот Иван Михайлович поднялся и произнёс тост.
— Мы очень рады встрече с соотечественниками, — он глубоко вздохнул. — Много лет, больше четверти века, дальневосточники были оторваны от России. Страшные времена пришлось пережить всем нам. Надеюсь, что они сейчас уже позади. Знаю, впереди немало трудностей, сложных проблем, вопросов, которые нам придётся решать. Но это уже не так печально. Вместе мы обязательно победим! Ну, за встречу!
Проплыл хрустальный звон бокалов, зазвякали вилки о фарфоровые тарелки, у всех появились улыбки, Данияр склонился к соседу, весёлому флагманскому механику Авдеичу, спрашивал, много ли ещё кораблей на Дальнем Востоке. Тот чуть прищурил глаза.
— Здесь, во Владике двадцать два судна из Тихоокеанской эскадры. Восстановили пока восемь, — ответил он. — Людей не хватает, специалистов. Экипажи пока укомплектованы едва на треть. Хорошо хоть, топлива хватает. В этом году ходили до Сахалина, несмотря, что экипажи неполные, отлично всё получилось. Надо бы до Камчатки дойти, там мощная база была. Но не рискнули. Сейчас до ума доведём эти и за другие примемся. Видишь, во Владике народу-то всего сорок тысяч. Да и то, в городе тыщ пять. Остальные, кто уголь добывает, кто на фермах, кто где, в общем. Ваши-то, что думают?
— Нам велено всё разузнать, — Данияр отложил вилку. — Потом Сергей, начальник штаба, с докладом на Байкал поедет. Но скорее всего, наш отряд, что на Далайноре сейчас, сюда весной двинет. Если, конечно, на викингов не пойдём.
— О, кстати, а расскажи, кто это такие? — Авдеич налил шаману и себе водочки. — Вчера Михалыч что-то говорил про них, но я по делам ушёл, и не в курсе совсем.
Данияр чокнулся с ним, выпил, закусил, и только открыл рот, чтобы рассказать, как поднялся Меньшиков с ответным словом.
Потом просто разговаривали, выпивали, закусывали. Ирина, оказавшаяся единственной дамой, вскоре почувствовала внимание со стороны мужчин. Заиграла музыка, её начали приглашать танцевать. А она не умела! Тут же появились учителя, в красивой чёрной
