— Что случилось? — подняв голову, спросила она.
— Тот камень, который мешал тебе, впился мне прямо в ягодицу, — ответил он, и они оба весело рассмеялись.
Немного погодя Пирс провел ее по узкой тропинке к тому месту, где их ждал Король Корнуолла. Он сел в седло, а потом подал Иден руку и помог взобраться на коня, посадив ее перед собой.
Он пришпорил коня, собираясь отправиться в путь, но Иден остановила его.
— Пирс, у тебя есть медные монеты? — спросила она.
— Есть несколько, — ответил он и вытащил кошелек. Там оказалось примерно пятнадцать монет, и он высыпал их все в протянутую руку Иден. Наклонившись вперед, она подбросила вверх блестящие медяки, и они дождем рассыпались по земле возле самого входа в бухту Отшельника.
Иден печально вздохнула.
— Что с тобой? — спросил Пирс.
— Не все монеты упали на тропинку. Некоторые закатились довольно далеко, и дети, наверное, не смогут их найти, — ответила она.
Засмеявшись, он еще крепче прижал ее к себе.
— Не волнуйся, Иден, — успокоил ее Пирс. — Их когда-нибудь обязательно найдут, и тот человек, который отыщет монеты, подумает, что это волшебное место.
Обняв Пирса, она положила голову ему на плечо, и они направились в Пенхоллоу Холл.
Когда они ехали по подъездной аллее, ведущей к центральному крыльцу дома, Иден сказала:
— Пирс, я не хочу, чтобы ты продавал Короля Корнуолла.
— Все будет хорошо, — ответил он, обняв ее. — Наверное, это судьба, и мы оба должны просто смириться с этим.
Если его мать и удивилась, увидев, что они приехали домой мокрыми с головы до ног, то удивления своего ничем не выдала. Ее лицо осталось невозмутимо-спокойным. Однако Пирс заметил, что Роулинз украдкой усмехнулся.
Они поднялись в свою комнату, приняли ванну, а потом всю ночь занимались любовью.
На следующее утро Иден послала Бетси к вдове Хаскелл за своими платьями. Когда Пирс, закончив все свои утренние дела, вернулся в их спальню, он увидел, что Иден развешивает в шкафу свою одежду.
— Почему ты сама занимаешься этим? — спросил он. — Где Бетси?
— Ей нездоровится, и я отпустила ее домой, — ответила Иден, повесив в шкаф зеленое кружевное платье. — Знаешь, то платье, которое было на мне вчера, безнадежно испорчено. Вот что наделала соленая морская вода. Миссис Микс вместе с миссис Айви два раза стирали его, пытаясь спасти, но это не помогло. Они мне только что сказали об этом.
— Неужели эти две почтенные дамы подружились? — спросил Пирс, сев на кровать рядом с ее платьями, которые были свалены в одну большую кучу.
— Невероятно, но факт. Особенно это удивило твою мать. Она сказала, что эти женщины соперничали друг с другом с того самого дня, как она, став женой твоего отца, приехала в этот дом. — Иден вздохнула и, взяв золотистое, отделанное кружевами платье, направилась к шкафу. — Пирс, мы с Аннабель…
— Вот это да! Вы с мамой называете друг друга по имени?
— Да, мне кажется, что ей это нравится.
— Иден, она любит тебя. Ты теперь полноправный член нашей семьи.
— Да, наверное, — ответила она, улыбнувшись. — Кстати, в прошлое воскресенье мы с ней в церкви столкнулись с миссис Виллис и ее подругами. Увидев Аннабель, они начали метаться из стороны в сторону, испугавшись, что она может заговорить с ними. Я посоветовала ей подойти к ним неспешным шагом и, сделав вид, что ничего не произошло, поздороваться. Однако она сказала, что это только усугубит положение. Таковы законы высшего общества. Жаль, что из-за меня она вынуждена терпеть подобные унижения.
— Ты сказала ей об этом?
— Да, конечно. Она ответила, что эти дамы никогда не были ее подругами и что ей гораздо приятнее общаться со мной, чем с ними. И вообще, она очень рада, что у нее теперь есть невестка, — с улыбкой произнесла Иден, повесив платье в шкаф.
— В ближайшее время мы с тобой обязательно поедем в город за покупками, — заявил Пирс. — У тебя очень мало одежды. Думаю, что нам лучше отправиться в Лондон.
— Мне, честно говоря, вообще не хочется возвращаться в этот город, — пожав плечами, ответила Иден. — Мне больше нравится Корнуолл. Как только я увидела твой сад, то сразу поняла, что это самое прекрасное место на земле.
— А теперь, благодаря твоим стараниям, он стал еще прекраснее, — улыбнувшись, сказал Пирс.
Она засмеялась в ответ и, поцеловав его в лоб, взяла с кровати последнее платье. Это было то самое платье из кремового шелка, лиф которого был расшит великолепным жемчугом.
— Жаль, что этот жемчуг не настоящий, — посмотрев на платье, сказал Пирс.
— Нет, он настоящий, — возразила Иден и поднесла к нему платье. — Пощупай эти жемчужины, и ты сам в этом убедишься.
Пирс подумал, что от волнения у него остановится сердце.
— Этого не может быть! — воскликнул он, встав с кровати. — У всех этих жемчужин просто безупречная форма. Нет, я не верю, что настоящий жемчуг может быть таким крупным.
— Еще как может. Султан сказочно богат. Мадам Индрени говорила, что в его фамильной сокровищнице стоят огромные сундуки, доверху наполненные таким великолепным жемчугом. Она даже расстроилась, когда увидела, как мало жемчуга он прислал мне, однако сказала, что это вовсе не из-за его жадности, а потому, что султан считает жемчуг драгоценностью низшего сорта. Лично я никогда не видела такого крупного жемчуга, а вот мадам считает, что он выбрал далеко не самые лучшие экземпляры из своей сокровищницы.
Пирс взял у нее платье и провел рукой по пришитым к лифу желтовато-белым бусинам. Они были идеально подобраны по цвету и форме. Каждая жемчужина светилась теплым матовым светом. Он не мог поверить своим глазам. Запрокинув голову, он засмеялся. Нет, это был не смех, а громкий хохот. Хохот обезумевшего от радости человека.
— Что случилось, Пирс?
Он повернулся к окну и протянул Иден платье, чтобы она могла полюбоваться на то, как красиво переливается жемчуг в лучах утреннего солнца.
— Иден, знаешь ли ты, сколько стоит этот жемчуг? Дорогая, теперь нам не нужно будет продавать Короля Корнуолла! — воскликнул Пирс.
Когда до Иден дошел смысл его слов, ее губы расплылись в улыбке. В порыве радости она обхватила его за шею, и они кружились по комнате в сумасшедшем танце до тех пор, пока не выбились из сил. Их сердца переполняли счастье, радость и любовь.
Не теряя времени, Пирс отослал жемчуг в Лондон, чтобы ювелиры смогли оценить его. Оказалось, что у них четыреста тридцать шесть великолепных жемчужин. В тот же самый день Пирс написал Уитби письмо с извинениями, в котором сообщил, что продать Короля Корнуолла он не сможет.
Вскоре они с Иден получили ответ от лондонского ювелира. Он написал, что на их жемчуг сразу же нашелся покупатель. Герцогиня Ленгсли приобрела жемчужины за двадцать три тысячи фунтов, чтобы украсить ими свой новый придворный туалет, который, как она надеется, сможет затмить туалет герцогини Бедфорд.
