Книга Украденная ложь - Монти Джей

Правда заключалась в том, что давление роли Дориана Колдуэлла заставило его начать принимать наркотики. Смешивая и сочетая спиды и транквилизаторы. Все, что попадалось под руку. Он годами был под кайфом, и его родители даже не обращали внимания, пока он соответствовал своему образу.

Теперь они искали наследника.

Жаль, что они рассматривали свою плоть и кровь как имущество, а не как людей, детей.

Всякий раз, когда я спрашивала, Алистер отвечал, что не надеется на возобновление отношений с Дорианом. Не потому, что он не понимал его, и не потому, что он похитил меня с планами убить, а потому, что еще до наркотиков он делал то же самое, что и его родители. Сделал его изгоем. Это была длинная дорога, по которой Алистер не хотел идти. Во всяком случае, не в ближайшее время.

— У меня есть для тебя рождественский подарок, — говорю я, отвлекая нас от депрессивной темы, ухмыляясь от уха до уха.

— У тебя под одеждой бант?

Я фыркаю, закатывая глаза.

— Нет, извращенец. Он у меня в заднем кармане. Но тебе придется достать его самому.

Алистер с вызовом вскидывает брови, опуская руки ниже по моему телу. Я дрожу, когда он проводит ладонью по моей спине вверх и вниз, опускаясь к моей заднице и грубо хватая ее.

Я издаю тихий стон, Алистер опускает голову к моей шее, от легких поцелуев, оставленных на моей ключице, у меня гудит в голове. Осторожно он засовывает руку в мой задний карман, двумя пальцами доставая подарок.

Прижимаясь ко мне своим телом, он натягивает у меня перед лицом золотую цепочку, и я вижу, как она касается моего носа.

— Это твой способ заклеймить меня, Маленькая Воришка?

На кулон в виде маленькой буквы «Б» падает свет, и я ухмыляюсь.

— Подумала, что могу отплатить тебе тем же, учитывая, что мне придется вечно ходить с твоими инициалами на пальце.

Алистер усмехается, расстегивает замочек и надевает цепочку себе на шею. Она облегает его шею всеми нужными способами, находясь на несколько дюймов ниже кадыка, и мне хочется лизнуть ее.

Мне нравится, как мои инициалы идеально прилегают к его груди. Я тянусь пальцами и пробегаю ими по золотой цепочке. В моем сознании он уже мой, но теперь я пометила его официально.

Алистер Колдуэлл мой, мой, мой.

— Кстати говоря, для моего подарка нужно немного проехаться, ты готова?

— Ты позволишь мне вести машину? — я поднимаю бровь, зная, что он ненавидит, когда я за рулем. Алистер нервничает из-за того, как я прохожу повороты.

— Вот что, пройди лабиринт так, чтобы я тебя не поймал, и ключи будут твоими.

Этот вызов подстегивает мое волнение. Я делаю нетерпеливый шаг назад от него, на моем лице проступает ухмылка Чеширского кота. Я чувствую, как мое сердце начинает биться быстрее, я медленно начинаю отступать от Алистера.

— Договорились, — быстро говорю я, а затем разворачиваюсь и пускаюсь обратно по лабиринту.

Зная, что, несмотря на то, что я действительно хочу сесть за руль, я всегда ему поддамся.

Глава 33

Алистер

— Что это за место? — спрашивает Брайар, когда я закрываю за нами дверь салона.

Она кружится, скрипя конверсами по деревянному полу, и ее покрытое снегом лицо вызывает у меня улыбку.

— Он называется «Спэйд Уан», — говорю ей. — Это тату-салон, в котором я работаю.

Брайар задыхается:

— Ты придурок! Ты позволил мне неделю впихивать тебе в глотку информацию о тату-салоне и не сказал мне?

Это меня в ней восхищало.

Даже если кому-то другому это казалось невозможным, Брайар верила, что я заслуживаю лучшего во всем. Украла мои эскизы и повесила их в своей комнате в общежитии, показывая их Лире.

Приятно, когда кто-то верит в тебя.

— Я работаю здесь уже некоторое время, — я веду ее вверх по ступенькам, где уже накрыт мой стол. Я приходил раньше, прибрался, подготовил все к сегодняшнему дню.

— Не могу поверить, что ты мне не сказал!

— Никто не знал.

— Даже парни?

— Даже они, — честно говорю я, садясь на вращающийся стул возле скамейки для татуировок. — Это единственное место, где я был предоставлен самому себе.

Закончив осматриваться, Брайар направляется ко мне. Садится ко мне на колени, и под ее весом стул откатывается назад.

— Так зачем рассказывать мне? Я знаю все о том, как ты защищаешь то, что тебе принадлежит, — она отбрасывает мои волосы с глаз.

Мои руки прямо над ее задницей, покоятся на ее бедрах, пальцы просунуты в петли пояса.

— Я обещал, что все, что у меня есть, будет твоим, помнишь? Никаких секретов.

Я сжимаю ее бедра, придвигаю Брайар к себе, быстро прижимаю свои губы к ее губам в стремительном поцелуе.

— Я хочу, чтобы у тебя был весь я. Чтобы у меня была вся ты.

Обнимая меня за шею, она оглядывает магазин.

— И это все ты? Ты хочешь однажды стать владельцем такого салона?

Я киваю.

— Что-то вроде этого. Я действительно хочу дарить людям искусство, которое останется с ними навсегда. Татуировки — это окончательная приверженность искусству, и мне нравится их значимость.

Сомневаюсь, что Шейд дал мне запасной ключ от этого места для того, чтобы я сделал татуировку своей девушке на Рождество, но узнай он это, думаю, это заставило бы его меньше беспокоиться о моей психической стабильности.

По крайней мере, он знает, что я способен поддерживать отношения.

Я думал о том, чтобы иметь собственный салон, когда закончится мое обучение, нанимать нужных мне художников, выпускать определенную продукцию. Мне нравилась идея быть главным. Отвечать за что-то позитивное, за мечту.

— Хочешь свой подарок? — спрашиваю я, проводя языком по ее нижней губе.

Брайар жует внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать свое волнение, но я знаю ее, как сильно она любит сюрпризы. Даже когда говорит, что не любит. Мне также нравится, что, когда она в шоке, с ее губ слетает легкое «О», это напоминает мне о том, как она кончает.

— Что это? — спрашивает Брайар, и я откидываю голову в сторону черного кожаного стола для татуировок.

— Технически их два, но один из них находится под столом.

С энтузиазмом она спрыгивает с моих колен, оставляя вместо себя холод. Ее цепкие пальцы тянут черную коробку на стол. Не торопясь, Брайар начинает открывать ее.

Я вижу белые шнурки, как только она снимает верхнюю часть, ее визг возбуждения вызывает у меня в груди гулкое чувство. Форма удовлетворения, к которой я все еще пытаюсь привыкнуть.

Она поднимает красные кеды, прижимает их