Рок услышал ее зов и обернулся. Его глаза загорелись серебряным пламенем, а на губах заиграла улыбка. Спотыкаясь и прихрамывая, она спустилась по заросшему травой склону и упала ему в объятия.
– Скай!
Оба чуть не повалились на землю. Он прижал ее к груди, а потом опустил на постель из сосновой хвои. Он нежно покачивал ее, заглядывал ей в глаза, а она ласково гладила его бритые щеки. Она перевела дыхание и поцеловала его. Он приложил ладонь к ее быстро колотившемуся сердцу:
– Любовь моя, – пробормотал он.
– Рок, я люблю тебя! – выдохнула Скай. – Я не дам им тебя забрать!
– Кому? – изумленно спросил он.
Она вдыхала приятный запах сосны, исходивший от хвои под ней, и чистейший речной воздух, чувствовала зажигающий жар, сладостный огонь мужчины, серебряное пламя его глаз. Она держала его в объятиях. Это действительно был его рай, где мужчина мог любить женщину, а женщина – любить мужчину, вдали от мирских забот.
– О Рок! – прошептала она. – Я думаю, я почти уверена…
– Что? – обеспокоено спросил он.
– У нас будет ребенок.
Его руки сомкнулись вокруг нее, жаркие и крепкие, и она торопливо промолвила:
– Я не знаю, кто отец младенца – лорд Камерон или Ястреб, но, Рок, я выращу его, клянусь, что бы ни случилось! И еще клянусь, мой любимый, что не покину его родителя, пока…
– Надеюсь, что нет! – возмутился Рок. – О любовь моя, ребенок – правда?
Нежность в его голосе покорила ее сердце, вызвала слезы умиления.
– Думаю, да. А теперь, Рок…
Поцелуй прервал ее слова. Он был глубоким, пронзительным и чувственным, он окутывал, обволакивал ее восторгом и теплом, наполнял неудержимым и пылким желанием, от которого она трепетала в его руках.
– Моя дорогая жена, благослови тебя Бог. Всем своим сердцем, мадам, я люблю вас. Вы мне верите теперь, да?
– Да, я верю! – прошептала она.
Он улыбнулся и наклонился к ее рубашке, дернув кружевную оборку на корсаже. Кружева упали, и он прижался губами к ее груди.
– Рок, – растерянно произнесла она, гладя его по голове, – подожди, мы должны поговорить…
Не отрываясь от нее, он глухо произнес:
– У нас впереди целая жизнь для разговоров!
– Нет! – Она отстранилась, чтобы видеть его лицо. Он дьявольски красив, подумала она. Красивый, сильный, обаятельный. Она не сможет жить без него! – Нет, Рок, послушай. Мы должны подумать. Мы найдем тебе официального защитника, самого лучшего. И свидетелей, достойных доверия свидетелей.
Он опять спрятал лицо у нее на груди. Сладостные ощущения поднимались в ней, но она подавила их.
– Рок, я говорю серьезно! – Он застонал. – Рок, они повесят тебя!
– Раз уж я приговорен, так люби меня, жена! – Он блеснул глазами, серебряными, злыми, голодными, как у волка.
– Рок! Ты не должен… да послушай же меня!
– Ты когда-нибудь видела такое чудесное местечко? – пробормотал он, опять уткнувшись ей в грудь. Он спустил ее рубашку с плеч и осыпал их поцелуями, потом склонился ниже и полностью раздел ее под шатром сосновых ветвей. – Это Эдем. Пусть тебя обдувает ветерок, любимая. Он как мое прикосновение – всегда приятный, порою нежный, порою горячий от страсти. Чувствуешь, как воздух обвевает прохладой те разгоряченные места, к которым прикасались мои губы? Слышишь птиц, милая? Какие нежные голоса, ни одного резкого звука. А как пахнет земля, зелень, цветы… Не так сладостно, как ты, не так соблазнительно, но всегда маняще…
– Перестань! – взмолилась она, запустив пальцы в его темные волосы, когда он, лаская, водил горячим кончиком языка по ее животу. Прерывисто дыша она притянула его к себе, страстно прижалась губами к его рту, потом вдруг оттолкнула его.
– Я не могу! Я не дам им тебя повесить! – чуть не зарыдала она.
– Они не собираются вешать меня, любимая.
– О, Рок! Хоть ты и лорд Камерон, нельзя же быть таким самоуверенным! – воскликнула она.
Он помедлил немного, баюкая Скай в своих объятиях. Ласково коснулся ладонями ее обнаженной груди, думая о том, что никогда еще он не видел ее такой прелестной, такой нежной, как в эти минуты. Деревья над ними покачивали ветвями. Ее ночная рубашка голубым облаком вилась вокруг бедер, открывая взору всю красоту шеи, груди, талии. Солнечные, пылающие волосы каскадами ниспадали на плечи. Аквамариновые глаза источали любовь.
Никогда еще он не испытывал такого смущения, такого восторга. Он никогда не понимал, что такое любовь. И вот она пришла к нему. Скай стала для него дороже жизни, здоровья, земли или страны. Она стала самой жизнью, его жизнью. В ней росло их дитя. Будущее простиралось перед ними. Прежде его единственной любовью была земля, теперь это в прошлом. Земле придется потесниться.
– Боже мой! – прошептал он, и его пальцы задрожали, когда он ласково отвел назад ее волосы. – Скай, я люблю тебя. Я не могу выразить, как сильно я тебя люблю.
– И я люблю тебя! – прошептала она в ответ со слезами на глазах.
Он улыбнулся, крепко обнимая ее, наслаждаясь пленительными изгибами ее нагого тела.
– Меня не повесят, любовь моя, потому что губернатор сам участвовал в этом деле.
– Что?.. – Потрясенная, она вырвалась из его рук. Он вспомнил о дерзкой искусительнице, которая так неистово сражалась с ним на палубе «Серебряного вестника» в тот день, когда он впервые увидел ее. Он кивнул, глядя в ее сверкающие глаза.
– Меня попросили стать пиратом, миледи. Я ничего не крал. Я старался выведать планы настоящих разбойников в их логове, я захватывал корабли, но только свои собственные или вообще выдуманные, или те, что я отнял у других пиратов, чтобы отправить домой.
– Но… но…
Он поднял руки.
– Спотсвуд, конечно, будет все отрицать. Он слуга Британской короны. Несколько лет назад мое судно захватили пираты, команду вырезали, а я ничего не мог сделать. Я решил искать отмщения. Александер и я пили вместе всю ночь, и… и родился Серебряный Ястреб.
– Но крепость на Бон-Кей…
– Это мой остров. Он принадлежит Камеронам не меньше пятидесяти лет.
– О-о!
– Милая, прости меня! Я не мог тебе рассказать. Ты заранее возненавидела человека, за которого должна была выйти замуж, и я поклялся Александеру, что никогда и никому не открою этой тайны.
– А Роберт…
– Роберт Эрроусмит всегда был одним из лучших моих друзей. Я дал ему участок земли, соседствующий с нашим поместьем. Теперь он станет плантатором.
– А как же мистер Соумс и сеньор Ривас, и…
Он пожал плечами.
– Им нравится на Карибах. Да и у меня нет желания расставаться с моим островом. У меня с ним связаны чудесные воспоминания, будет так приятно наведаться туда зимой. Амнистия, о которой ты говорила, утверждена. Представители власти отправились на Нью-Провиденс наводить порядок. Серебряный Ястреб будет просить о помиловании, передаст собственность своему достойному родственнику – лорду Камерону, а затем исчезнет со страниц истории.
