— Если будет очень больно, останови меня, — шепнул он, я кивнула.
Сначала боль волной затмила всё моё сознание, потом так же быстро исчезла, я только успела вскрикнуть. Стас мгновенно отпрянул, он сам был напуган и взбудоражен больше меня. Я попросила его продолжать, но он суетился и волновался, как бы мне не стало хуже. Когда он снова прислонился ко мне, его жар передался и мне, казалось, что мы горим, стало тяжело дышать. Стас осыпал мне шею и ключицы поцелуями и стонал, я не знала, больно ему или приятно. Потом он как-то внезапно замер, напрягся, а затем обмяк и лёг рядом. Он смотрел на меня и гладил по лицу свободной ладонью.
— Поцелуй меня? — попросила я, чувствуя, что время нашего с ним счастья уходит.
Он приподнялся на локте и поцеловал. Я старалась удержаться в сознании как можно дольше, но глаза уже не могли ни на чём сосредоточиться, закрывались против моей воли. Стас это заметил, прижал меня к своей груди и зарыдал.
— Эй, я ещё здесь… — сказала я.
— Прости, прости меня… Маленькая моя… Не нужно было везти тебя сюда… Ларисонька, не оставляй меня, о господи… — его слёзы капали мне на лицо, мне казалось, что я чувствую сейчас и свою, и его боль.
— Я люблю тебя. У меня ещё есть немного сил. Покажи мне…
— Ты, правда, этого хочешь?
— Очень.
Он разрезал верёвку, которая связывала наши запястья, но руки так и остались слипшимися, пришлось разнимать. Потом Стас замотал мне рану лоскутом и отошёл на середину комнаты.
— Ты только не пугайся, я не причиню тебе зла.
И он начал меняться: сперва лицо, потом конечности, потом всё остальное. Через полминуты на меня смотрел большой серый волк. Он подошёл и положил голову мне на колени, я погладила его. Совсем не страшно.
Мне стало тяжело сидеть, закружилась голова, я легла на постель. Волк начал превращаться обратно в человека. У него ещё не успели исчезнуть клыки и когти, когда он подскочил ко мне:
— Лариса, что с тобой? Скажи что-нибудь?
— Это было чудесно… я отдохну немножко…
Стас взял мою руку и снова начал осыпать меня поцелуями от запястья до лица, мне стало щекотно, а поёжилась.
— У тебя ещё клыки не исчезли, — заметила я, когда он добрался до моих губ.
— Я хочу, чтобы и ты попробовала.
— Боюсь, не выйдет.
— Я помогу тебе. — он подхватил меня и усадил на край кровати. — Вот так. Ты можешь не вставать, просто сосредоточься, почувствуй, как природа зовёт тебя.
Я пыталась ощутить хоть что-то, кроме головной боли и ломоты во всём теле, а если что и чувствовала, так это только дыхание смерти, нависшее надо мной.
— Не могу… — в конце концов, выдавила я.
— Смотри, — он показал мне когти на своей руке. — В твоих жилах течёт такая же кровь. Это очень просто: нужно только поверить в это.
Стас взял мою обмотанную лоскутами руку, слегка кивнул мне, и сказал попробовать ещё раз.
Когти начали медленно вытягиваться, появилось лёгкое покалывание или даже, верней, щекотка. Затем выросли клыки, а дыхание стало таким… грубым, даже рычащим.
— У тебя получается!
На мгновение вся боль и слабость в теле исчезли, мне захотелось куда-то бежать, прыгать, беситься. Я набрала в лёгкие воздуха, чтобы скорее завершить превращение, но в груди что-то очень сильно кольнуло, я закашлялась, и болезнь снова вернулась ко мне. Кашель не давал мне сделать вдох, изо рта пошла кровь, я корчилась от недостатка кислорода, потом сознание медленно и мучительно начало покидать меня. Я думала, это конец, мне было жутко, и я понимала, что помочь никто не сможет.
Противоречия продолжают случаться со мной: божественное чувство, когда ты превращаешься в хищника, сменилось брызгами крови изо рта. Я знаю, это сама жизнь наказывает меня за мои грехи.
Я пришла в себя в той же комнате, Стас стоял на коленях возле меня:
— Лариса! Лариса! О, ты очнулась… — задрожал его голос. — Тебе что-нибудь принести?
— Пить… — мои губы едва шевелились, голоса не было.
Он тут же принёс мне кружку с тёплой водой, я осушила её до дна.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голове очень больно, тошнит… — с трудом произнесла я. — Долго меня не было?
— Мне показалось, целую вечность. Уже стемнело.
— Мне так страшно…
— Я с тобой, любимая. Ты только не уходи…
— Мы же оба…
— Т-с-с-с! — Стас провёл ладонью по моему лицу. — О господи, ты вся горишь! — он кинулся открывать оконные ставни, чтобы пустить в комнату свежий воздух, положил мне мокрый компресс на лоб. — Может быть, ты ещё чего-нибудь хочешь?
— Хочу, чтобы ты побыл со мной. И глоток холодной воды.
— Сейчас схожу до колодца, я мигом.
Как только он вышел, перед глазами у меня замелькали какие-то тени, я пыталась отбиваться, от них, но они пронзали меня насквозь снова и снова, пока я не потеряла все силы и не погрузилась во тьму.
Допишу завтра, рука дрожит. Пока.
19.01.1976
Как ты, наверное, догадался, дневник, я снова в больнице и снова в одиночестве, пересиливаю себя, чтобы писать здесь. Случилось столько интересного, а держать ручку в руке тяжело.
Всё же расскажу, чего бы мне это ни стоило. Это моя жизнь.
Я очнулась всё в той же комнате, Стаса рядом не было. Ни встать, ни позвать на помощь я не смогла, сил едва хватало, чтобы набирать в лёгкие воздух и не спровоцировать кашель.
Спустя какое-то время пришла женщина, принесла тёплый травяной чай.
— Здравствуй, — она приподняла мне голову, чтобы я могла сделать несколько глотков.
По моему вопросительному взгляду она поняла, что я хочу узнать:
— Стас ушёл к знахарке-травнице, уже часа два как. Отдыхай, — сухо сказала она и вышла.
И я снова осталась наедине со своим кошмаром. Чёрные силуэты духов носились надо мной, как будто посмеивались. Да, я уже перешла точку невозврата.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть их, вскоре сознание покинуло меня. В следующий раз меня привел в себя холодный компресс, который положили мне на лоб.
— Ты… — не слыша сама себя, произнесла я.
— Ларисонька, я здесь, здесь, — ответил Стас. — Как ты?
Я попробовала изобразить улыбку, но получилась какая-то вымученная гримаса. Дальше я слышала отрывок разговора:
— Её надо обратно в больницу, здесь она долго не протянет. — сказала женщина.
— Она не выдержит переход через море. Я попросил о помощи ведьмаков.
— Ты же знаешь, что это опасно! — повысила голос она. — Ты не можешь принимать такое решение в одиночку! Она всё равно умирает!
