Люди в замешательстве расступались, а тех, кто зазевался, д’Агоста бесцеремонно убирал с пути. Через несколько секунд они уже были у бархатного ограждения. Не останавливаясь, д’Агоста оттолкнул охранника, попытавшегося загородить им дорогу. Хейворд помахала жетоном перед носом изумленного полицейского, дежурившего у входа в музей, они взбежали по покрытым ковром ступеням и оказались у массивных бронзовых дверей.
Глава 55
Нора Келли сошла с подиума, провожаемая шквалом аплодисментов, и с огромным облегчением подумала, что ее речь, похоже, имела успех. Она выступала последней, после Джорджа Эштона, мэра и Виолы Маскелин. Вскоре должно было произойти главное событие вечера – торжественное перерезание ленточки и открытие гробницы Сенефа.
К Норе подошла Виола Маскелин.
– Прекрасная речь! – одобрительно сказала она. – Вы рассказали много интересного.
– Так же как и вы.
Нора заметила, что Хьюго Мензис машет им рукой, приглашая подойти, и направилась к нему сквозь толпу. Виола последовала за ней. Мензис казался очень оживленным: лицо его раскраснелось, синие глаза сияли. В белом фраке с белой же бабочкой он удивительно напоминал импресарио. Рядом, держа его под руку, стоял мэр Нью-Йорка Саймон Шайлер, лысеющий, похожий на сову мужчина в очках, глядя на которого невозможно было представить, что это один из самых ловких и циничных политиков нашего времени. Ему предстояло выступить с короткой речью за ужином, и он уже предвкушал успех. Третьей в этой группе была темноволосая женщина с сосредоточенным лицом, сразу же выдававшим в ней жену политика.
– Нора, дорогая, ты наверняка знакома с мэром Шайлером! – радостно воскликнул Мензис. – А это миссис Шайлер. Саймон, это доктор Нора Келли, старший куратор выставки «Гробница Сенефа» и одна из наших лучших ученых. А это доктор Виола Маскелин, знаменитый британский египтолог.
– Очень рад знакомству. – Шайлер с интересом посмотрел сквозь толстые линзы очков сначала на Виолу, потом на Нору и одобрительно кивнул. – Мне очень понравилась ваша речь, мисс Маскелин. Особенно та ее часть, где вы рассказывали о взвешивании сердца после смерти. Боюсь, мое собственное сердце стало значительно тяжелее за последние несколько лет. Вот что значит заниматься политикой в таком городе, как Нью-Йорк! – Сказав это, мэр захохотал.
Нора, Виола и Мензис вежливо засмеялись, давая понять, что оценили шутку. Шайлер был известен тем, что, в отличие от многих своих знакомых, очень высоко ценил собственное остроумие. Сегодня мэр находился в особенно хорошем расположении духа, и, глядя на него, невозможно было поверить, что всего шесть недель назад он призывал отправить Коллопи в отставку. Но, в конце концов, подобные вещи не редкость в большой политике.
– Нора, – сказал Мензис, – мэр с супругой будут рады, если вы с доктором Маскелин покажете им гробницу.
– С удовольствием, – улыбнулась Виола.
– Да, конечно, – кивнула Нора. Ей был известен этот обычай: на открытии экспозиции сотрудники музея выступали в роли личных гидов VIP-гостей. И хотя мэр Шайлер не был самым высокопоставленным политиком из присутствовавших на сегодняшней церемонии, он, без сомнения, считался самым влиятельным, поскольку именно от него зависело финансирование музея. К тому же во время истории с кражей алмазов его обличающий голос звучал громче всех остальных.
– Это будет просто потрясающе! – воскликнула миссис Шайлер, но по лицу жены мэра было видно, что перспектива постоянно находиться в обществе двух молодых привлекательных гидов ее ничуть не радует.
Мензис поспешил к другим важным гостям, и Нора видела, как он пристраивал губернатора к помощнику директора музея, а сенатора от штата Нью-Йорк – к Джорджу Эштону. Благодаря хлопотам хранителя отдела антропологии ни один влиятельный гость не остался без личного сопровождающего – и каждый почувствовал свою избранность.
– А этот Мензис ловкий парень, – усмехнулся мэр, провожая его взглядом. – Мне бы такого в администрацию. – Мягкий свет люстры освещал его лысину, делая ее еще более похожей на поверхность бильярдного шара.
– Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания! – раздался звучный аристократический голос директора музея Фредерика Уотсона Коллопи. Он стоял перед дверью, ведущей в гробницу, и держал в руках огромные ножницы, которые использовались на каждой церемонии открытия новой экспозиции. С помощью ассистента Коллопи придал ножницам нужное положение и приготовился перерезать ленточку.
Затем прозвучала негромкая барабанная дробь, а когда снова стало тихо, директор музея сказал:
– Уважаемые гости! Позвольте мне объявить об официальном открытии после пятидесятилетнего перерыва Великой гробницы Сенефа!
Коллопи с усилием щелкнул ножницами, концы ленты упали на пол, и створки двери распахнулись. Оркестр тут же заиграл уже знакомую гостям мелодию из «Аиды», и те из присутствующих, у кого имелись приглашения на первое из двух светозвуковых шоу, поспешили к темному прямоугольнику, являвшему собой вход в гробницу.
Жена мэра зябко повела плечами.
– Я не слишком люблю усыпальницы. Ей действительно три тысячи лет?
– Три тысячи триста восемьдесят, – уточнила Виола.
– Подумать только, как много вы знаете! – повернувшись к ней, воскликнула миссис Шайлер.
– Мы, египтологи, представляем собой настоящий кладезь бесполезных знаний.
Мэр засмеялся.
– А это правда, что над гробницей тяготеет проклятие? – продолжала миссис Шайлер.
– В каком-то смысле да, – ответила Виола. – Во многих египетских гробницах имеются надписи, обещающие всяческие беды тому, кто потревожит покой усопшего. Проклятие, начертанное на стене этой усыпальницы, считается особенно могущественным. Но это, видимо, объясняется тем, что Сенеф не был фараоном.
– О Боже! Надеюсь, с нами ничего не случится! И кем же был этот Сенеф?
– Точно неизвестно. Возможно, дядей Тутмоса Четвертого. Тутмос стал фараоном в возрасте шести лет, и Сенеф был регентом, пока он не достиг совершеннолетия.
– Тутмос? Король Тут?
– Нет. Тут – это Тутанхамон, другой фараон, гораздо менее влиятельный, чем Тутмос.
– О Господи, у меня в голове все перемешалось, – пробормотала жена мэра.
Переступив порог, они оказались в спускавшемся вниз коридоре.
– Дорогая, смотри под ноги, – заботливо предостерег мэр супругу.
– Место, где мы сейчас находимся, называется Первым переходом бога, – пояснила Виола и начала рассказывать о внутреннем устройстве гробницы.
Слушая ее, Нора вдруг вспомнила свою первую экскурсию в гробницу и Уичерли, с таким воодушевлением игравшего роль гида. С тех пор прошло всего несколько недель… Подумав об этом, Нора поежилась, несмотря на то что в помещении было довольно тепло.
Со всех сторон окруженные толпой, они медленно двигались к месту, где должно было начаться светозвуковое шоу. Через несколько минут все триста гостей вошли в гробницу, и Нора услышала, как дверь с грохотом закрылась. Лязгнул замок, в помещении внезапно стало тихо и почти совсем темно.
