добавленную стоимость и, следовательно, более высокую прибыль. Мы уже присмотрели один такой и с хозяином уже переговорили. Заводик был небольшой, но хороший, оборудование не старше пяти-десяти лет. Находился в Новгороде, что было не так далеко от нас. Хозяин был согласен уступить половину своего предприятия, но цену просил хорошую. Мишка с ним упорно торговался, сбавил итоговую сумму на несколько тысяч, и все было бы хорошо, да только денег нам все равно не хватало. А ждать мы не хотели. Моллер, поднапрягши мозг, не смог выдать ничего иного кроме как обратиться за кредитом в банк. В любой другой, но не в наш. В «Русско-Азиатский», например. К тому же и знакомства он там имел, и это могло нам слегка помочь. И судя по всему, нам бы так и пришлось действовать, если бы Мальцев старший весьма своевременно не привез мне за невесту приданое.
Приехал он ко мне в конце августа вместе со всем семейством. Приволок с собой жену, которую я до этого ни разу не видел, старших сыновей и нотариуса. Радостно облобызавшись при встрече, он представил мне свою супругу:
— Вот, Иваныч, знакомься — Ольга Даниловна, твоя будущая теща, — сказал он с какой-то садисткой ноткой. — Приказываю тебе ее любить и жаловать.
И супруга Мальцева, полная и розовощекая женщина с колючими глазами, с какой-то долей надменности чуть-чуть наклонила голову — поздоровалась. Я вежливо приподнял котелок.
— Ну, что, оформляться сейчас будем или до завтра подождем? В баньке попаримся, посидим хорошенько, а завтра и рассчитаемся?
— Я тебе дам «посидим хорошенько», — подала голос недовольная Ольга Даниловна и незаметно двинула мужа локтем. — У нас поезд на завтра, на утро. Нечего время терять.
Мальцев бессильно развел руками.
— Понял, в кого вырастит твоя невеста? Не передумаешь?
— Не передумаю. Деньги-то привез?
— Привез, привез. Давай оформляться.
И мы прошли в мой кабинет. Сыны Мальцева поставили на стол пузатый портфель, расстегнули клапан и по пачке стали бережно выкладывать на поверхность. Шестьдесят пять пачек с червонцами выстроились в египетскую пирамиду.
— Пересчитывать будешь?
— Буду, — подтвердил я догадку Мальцева. — Деньгам нужен счет.
И, нисколько не смущаясь, присел во главу стола и принялся за скрупулезный подсчет. Считал долго, несколько раз сбивался. Пальцы после работы были черными, словно я тут не с деньгами возился, а уголек между пальцев катал.
— Все правильно? — спросил Мальцев, когда я устало откинулся на спинку стула.
— Да. Ровно шестьдесят пять, как и договаривались.
— Ну, тогда и договор оформить надо бы. Дмитрий Моисеевич, присаживайтесь, доставайте свои бумаги.
Нотариус не спеша пристроился к столу. Вытащил из портфеля уже исписанные листы бумаги, протянул мне.
— Ознакомьтесь, пожалуйста, и распишитесь, — прогундосил он простуженным голосом. Я с интересом взял у него листок.
В общем-то, обычный договор о намерениях. Я обязуюсь взять в жены дочь Мальцева, а он дает мне шестьдесят пять тысяч рублей ассигнациями в качестве приданого. В случае моего отказа от венчания по какой-либо причине, я буду обязан вернуть эти деньги и выплатить неустойку за нанесенную обиду, в размере десяти тысяч рублей.
— А это вообще законно?
— Что именно? — недоуменно посмотрел на меня нотариус поверх очков. — Вам что-то не нравиться?
— Это нормально вот так приданое принимать?
Мальцев хмыкнул.
— А ты думал, я тебе деньги просто так отдам под честное слово? А как я потом доказывать буду, что я тебе эти деньги давал? Не валяй дурака, ставь свою закорючку, если все нормально.
Я пожал плечами. В общем-то, он прав. Договор можно составить хоть о продаже души, и он будет считаться в силе, если, конечно, он не состоит в противоречии с законодательством. Я не знаю, как сейчас обстоят дела в этой сфере и потому пришлось довериться более опытным людям. Прочитав еще раз внимательно нехитрый текст и, не найдя в нем подводных камней, с удовольствием подмахнул оригинал договора и его копию. Подув на чернила, отдал один лист Мальцеву.
— Странное чувство, — задумчиво произнес я. — Как будто Марину только что купил.
— Но-но, — грозно посмотрел на меня он. — Ты мне это брось. Если будешь обижать мою дочь, то не побоюсь никого, приеду и лично наставлю на путь праведный. Ты не купил ее, это я обеспечил ей хорошую жизнь. Понял?
— Понял, — улыбнулся я и поднялся со стула, протягивая руку для настоящего купеческого скрепления договора. Мальцев жестко сжал мою ладонь.
— И не вздумай Маришку забижать. Она тебя, дурака, любит.
И от его слов у меня полыхнули уши, как у какого-то сопливого юнца. Мне было приятно это слышать.
— Не буду обижать, Степан Ильич. Обещаю.
На этом наша сделка завершилась. Моя будущая теща подошла ко мне и жарко по-матерински поцеловала и обняла. Что-то сказала сентиментальное, шмыгая носом, и не таясь, утерла платочком влажные глаза и отошла в сторону. Подошли сыновья, крепко пожали мне ладонь, стиснули в крепких объятиях. И вот после этого события мы знатно отметили. С банькой, с водочкой, с горячей закуской и пьяными песнями. Сыны Мальцева Савва и Дмитрий на радостях перепили так, что стали буянить, подначивать и задирать друг друга. Потом, потеряв от алкоголя рассудок, закусили удила и захотели подраться друг с другом из-за какой-то давней мелочи, но их отец, ехидно мне улыбнувшись, попросил образумить новоприобретенных родственников. А то непорядок получается — в гостях, да со скандалом. Я с неудольствием откликнулся на просьбу тестя, заломил бузящим парням руки, да и познакомил их лбы с крепкой осиновой доской предбанника. Парни махом пришли в чувство, присмирели и, опасливо косясь то на меня, то на отца, больше в рот ни капли не брали. А наутро еще благодарили меня, за то, что не позволил Мальцеву старшему провести воспитательную «беседу» самолично. Очень уж крут был их папашка в праведном гневе, мог зашибить человека до инвалидности. Их мать, благо, того безобразия что я с ними сотворил не видела, а то досталось бы мне за мое рукоприкладство.
Следующим днем я все семейство Мальцевых рассаживал на поезд до Москвы. Братья первыми заползли в вагон, закинув багаж. Мать их, глубоко вздохнув, поцеловала меня в щеку, перекрестила, и, всплакнув в платочек, с кряхтением заползла в тамбур. На перроне остались только я, Марина и Степан Ильич.
— Ну, что, жених, до свидания что ли? Через месяц жду у себя.
— Конечно. На собственную-то свадьбу я не опоздаю.
— А не передумаешь?
— Нет, не передумаю. Все решено.
Он посмотрел пристально мне в глаза, заглянул прямо в душу.
— Хороший ты мужик, Иваныч. Моя Маришка с
