— Ладно, там будет видно.
— А папа заезжает в Вальми, бывая в Европе? — спросила Люси, глядя туда, где спал Грег.
— Думаю, да, — ответила Лизетт, прекрасно зная, что это не так. Поскольку Люк жил поблизости от Вальми, подобные визиты были исключены.
— В Нормандии такое чудесное лето, — мечтательно промолвила Люси, закинув руки за голову. — Это будет здорово.
— Но возможно, ничего не получится. — Лизетт старалась не выдать напряжения. — Дедушка и бабушка собираются летом в Биарриц.
Доминик с любопытством взглянул на мать:
— Но ты ведь не виделась с ними с тех пор, как мы были срвсем маленькими. Неужели не скучаешь по ним?
Лизетт улыбнулась:
— Конечно, скучаю. Но мы почти каждую неделю обмениваемся письмами и фотографиями…
— И мне дедушка на прошлой неделе прислал фотографии. — Люси полезла в пляжную сумку. — А я совсем забыла о них. Вот, смотрите, это бабушка в розовом саду, а вот она с дядей Люком.
На фотографии Люк, обнимая Элоизу де Вальми за плечи, улыбался в объектив. Лизетт быстро перевернула фотографию, но Доминик забрал ее.
— А вот еще одна, — сказала Люси. — Это новая жена дяди Люка. Правда, симпатичная? А я уже и не помню, как выглядит тетя Анабел. Ох, смотрите, это любимые бабушкины спаниели!
Люси буквально сунула фотографии в руку матери. С фотографии на Лизетт смотрела симпатичная стройная девушка с темными курчавыми волосами.
— А Мел бывает в Вальми? — Доминик сдвинул брови и так напомнил Лизетт Дитера, что у нее екнуло в груди.
— Не думаю, — ответила Лизетт, но, заметив напряжение сына, добавила: — Хотя кто знает.
Люси заговорила о школе и своих подружках. Это отвлекло внимание от фотографий, и Лизетт испытала облегчение. Временами она задумывалась: неужели отъезд Люка в Нормандию — проявление той же безжалостности, с какой он заявил Анабел, что не любит и никогда не любил ее? Ведь пока Люк регулярно посещает Вальми, приезд туда Лизетт невозможен. Намеренно или невольно, но Люк отрезал ей путь к возвращению домой.
Служанка сообщила Люси, что ее просят к телефону.
— Ох, это Род! — Люси вскочила. — Мы с ним собрались в кино. Ладно, увидимся позже. — Торопливо чмокнув Лизетт, она поспешила в дом.
— Мне тоже пора. — Доминик поднялся. — У меня сегодня бейсбол.
— Ты вернешься к ужину, дорогой? — Глядя на сына, Лизетт чувствовала гордость. В свои шестнадцать лет он уже был под метр восемьдесят, широкоплечий и такой же внутренне уверенный в себе, как его отец.
— Возможно. Но я позвоню тебе. — Проходя мимо шезлонга, где сидела Лизетт, Доминик улыбнулся ей. Он обожал мать.
Когда мальчик ушел, Лизетт услышала тихий голос Грега:
— Ты, конечно же, не позволишь им поехать.
Она поняла, что Грег все слышал и просто ждал, пока уйдут дети.
— В Вальми? Разумеется, не позволю.
Прищурившись, Грег посмотрел на Лизетт. Лишь несколько минут назад Люси, ни о чем не подозревая, показала Доминику фотографию его отца, и Лизетт спокойно наблюдала за этим. Интересно, что она сейчас чувствует к Люку? А может, Анри присылал ей и другие фотографии Люка, которые Лизетт никому не показывала?
— Если Доминик и Люси хотят навестить Элоизу и Анри, они вполне могут сделать это, — проговорил Грег. — Не в Вальми, конечно, а в Биаррице.
На Лизетт был голубой цельный купальник, лучи солнца золотили ее кожу, волосы мягко спадали на плечи. Никто не подумал бы, что она мать шестнадцатилетнего сына. На вид ей не больше двадцати пяти.
— Но это же отличная идея, Грег!
Он понимал, что, если предложит ей сопровождать детей, Лизетт сможет увидеться с Люком. От Биаррица до Байе всего день езды на машине. Но Грег видел в ее глазах тоску по дому, слышал эту тоску в ее голосе.
— А почему бы тебе не поехать с ними? — спросил он, со страхом ожидая, что заметит радость в ее глазах. Грег понимал, что рискует: Лизетт может сойтись с Люком и не вернуться.
Просияв, она импульсивно бросилась к Грегу, намереваясь отблагодарить его поцелуем. Но он быстро снял трубку телефона, стоявшего возле его шезлонга, и этот его жест остановил Лизетт.
— Соедините меня с Торонто, — попросил Грег телефонистку.
Лизетт замерла. Грег понимал, что стоит только ему поднять на нее взгляд, и она подойдет к нему. Но он этого не сделал. Только подавляя в себе все чувства к Лизетт, Грег мог сохранять с ней брак, напоминавший пародию. Свои физиологические потребности он удовлетворял с другими женщинами, которыми двигала не жалость к нему, с теми, кто не испытывал перед ним чувства вины или долга.
— Спасибо, дорогой. — Опечаленная Лизетт отошла.
Два последующих года Лизетт проводила июль и август в Биаррице вместе с детьми и родителями. Едва ступив на землю Франции и до самого отъезда она говорила только по-французски, к неудовольствию Люси, довольно плохо владевшей этим языком. Доминику очень нравилось в Биаррице, где он с удовольствием занимался серфингом. Лизетт здесь тоже нравилось. Закрыв глаза, она представляла себе, что снова находится дома, на пляже в Вальми.
* * *
В 1963 году отец написал Лизетт, что в этом году они не поедут в Биарриц. Анри проболел всю зиму, поэтому Элоиза покинула Париж и поселилась с ним в Вальми. Граф выразил надежду, что Лизетт с детьми летом присоединится к ним.
— Нет, — отрезал Грег, когда Лизетт показала ему письмо. — Ни в коем случае.
Она не стала спорить с мужем, однако ее удивила его категоричность. Ведь прошло уже девять лет с того жуткого дня в Кармеле. Все это время она не только не видела Люка, но и не переписывалась с ним. Грег не был мстительным человеком, он всегда отличался добротой и широтой души. Но при упоминании Вальми в его глазах появился пугающий блеск, и Лизетт поняла, что виной этому Люк… его почти еженедельные визиты в Вальми.
— Но раз мы не поедем в Биарриц, можно мне отправиться с Морганами на Гавайи? — Люси накладывала на веки аметисто-во-голубые тени и с интересом разглядывала в зеркале результат своих трудов.
— Думаю, да, — ответила Лизетт, наблюдая за дочерью.
— А Доминик собирается путешествовать по Европе. Он намерен проехать через Бельгию в Германию, а оттуда в Италию. Говорит, что, возможно, доберется даже до Африки.
— А мне казалось, что он собирался объехать Францию и Испанию.
— Передумал. Хочет попрактиковаться в немецком, посмотреть Альпы и попить кьянти среди холмов Тосканы. — Закончив свое занятие, Люси посмотрела на мать. — Мама, ты что такая печальная? Завидуешь Доминику? Рим, Венеция, Флоренция…
Лизетт улыбнулась.
— Да, завидую. — На самом деле она не завидовала, а думала о том, что Доминику предстоит посетить родину его отца. Лизетт вспомнила, как Дитер рассказывал ей о своем детстве, о прогулках в Тиргартене, лимонаде со льдом в отеле «Адлон», шоколадных пирожных… В эти дни многие говорили о Берлине, газеты пестрели сообщениями о визите в Берлин президента Кеннеди. Он остановился перед стеной, разделявшей город, посмотрел на нее и сказал: «Я берлинец». На глаза Лизетт навернулись слезы. Дитера не задел бы приезд Джона Кеннеди в Берлин, и он одобрил бы его слова.
