Генерал Саулсес и я займёмся третьим направлением. Нам понадобятся смелые воины. Мы столкнёмся с самой серьёзной угрозой. Я вверяю в ваши руки свою жизнь и хочу, чтобы вы знали об опасности. Я назову имена тех, кто будет сопровождать меня, чтобы они могли подготовиться.
Развернув лист пергамента, королева подняла его перед собой и начала читать список, составленный первым офицером.
Блиссин.
Андит.
Раузел.
Эстия полагала, что просто прочтёт тридцать три имени и на том всё закончится. Но ещё прежде, чем она успела прочитать четвёртое имя, один из гвардейцев издал одобрительный возглас. На пятом несколько человек начали топать ногами после каждого имени. К тому времени, когда королева назвала десять имён, половина её гвардейцев топали, словно одобряя выбор каждого воина. И вот уже вся её почётная гвардия топает в ритм перечисляемых королевой имён. Она произносила каждое новое имя в тишине. Но после весь плац содрогался от грохота.
Суейлман.
Ханкериш.
Адор.
Под королевой, сотрясаемая грохотом от гвардейских сапог, подрагивала платформа. В редких лучах солнца с земли вздымались облачка пыли.
Киндрел – тридцать два.
Гурдин – тридцать три.
Эстия бережно свернула пергамент и заткнула себе за пояс.
Когда люди поняли, что она закончила, они подняли вверх сжатые кулаки и закричали: сто тринадцать человек почётной гвардии и двадцать человек отряда командира Крейна – все они стремились послужить своей королеве, послужить Амике или просто-напросто соскучились без врага. И все они, похоже, хорошо знали тех, кого она назвала. Эстии казалось, что они одобрили её выбор.
Генерал Саулсес знал своё дело.
Если у отца Эстии оставалась хоть капля разума, самое время ему начать бояться.
* * *
Генерал знал, когда вмешаться. Как-никак королева Эстия была не первым монархом, которому он служил. К концу её речи он вернулся на платформу и успокоил людей. Своим зычным голосом он прокричал, что к рассвету их снабдят всем необходимым и дадут более конкретные указания. И распустил.
Несколько гвардейцев разошлись тут же: возможно, семейные, или те, у кого были срочные дела, или те, кто хотел проститься с любимой. Другие уходили небольшими группами, споря друг с другом, на какое дело их завтра отправят.
Толпа амиканцев постепенно рассасывалась, и заместители командира, Уэйзел и Хеллик, выйдя из распущенного строя, присоединились за платформой к Саулсесу и королеве Эстии. Эстия поискала глазами Крейна, но он и его люди уже покинули плац вместе с остальными. Ведь они знали, что делать.
Королеву охватило нетерпение, она была на грани нервного срыва. Она не стала ждать вопросов и не собиралась повторять одно и то же.
– Заместитель командира Уэйзел, – начала она, – вы будете сопровождать первую поставку пушек, снарядов и пороха в Беллегер. Канцлер даст вам все необходимые распоряжения после совещания с командующим Саулсесом.
Прежде чем Уэйзел успел раскрыть рот, королева пояснила:
– Думаете, сорок человек – это слишком много для подобной задачи? Но груз пойдёт не в Кулак Беллегера. Вы доставите его в залив Огней, в распоряжение генерала Форгайла и капитана Флиска. И вы поможете с его размещением. Там вы увидите, что сорок человек – это слишком мало, но я не могу дать вам больше.
Эстия не разделяла чрезмерного рвения короля Бифальта в укреплении побережья, но она оказывала ему помощь.
Пока заместитель командира Уэйзел раздумывал над приказом, не вполне ему понятным, Эстия повернулась к Хеллику.
– Заместитель командира, на рассвете вы поведёте своих людей на восток. Скачите как можно быстрее. – Эстия сжала кулаки. – Ходят слухи, что вместе с рабочими в строительных отрядах используют рабов. Рабов, сэр. Рабов нуури. – Она не сомневалась в верности оставшихся гвардейцев, они не кинутся предупреждать короля Смегина. Не сейчас. Но даже если кто-то и донесёт ему о её намерении освободить нуури, это будет уже неважно. Королева не сомневалась, что рабы – лишь верхушка айсберга, незначительная часть гораздо более грандиозного плана короля Смегина. – Это страшное преступление, заместитель командира, и вы покончите с ним. Вы разберётесь с работорговцами и позаботитесь о рабах.
Вы тоже можете подумать, что сорок человек – это слишком много для подобной задачи. Но я не знаю, сколько там людей, и как хорошо они сражаются, и придёт ли кто им на помощь. Я полагаюсь на вас, выполните всё в точности.
Прежде чем кто-нибудь из офицеров смог задать очевидные вопросы, она отпустила их. Они узнали достаточно. И королева не хотела, чтобы они узнали больше. Девятнадцать гвардейцев уже дезертировали. И другие могут последовать их примеру, как бы ей ни хотелось верить в то, что так не случится. Чтобы защитить себя и преданных ей воинов, королева, пользуясь своей властью, решила сохранить всё в тайне, и Уэйзел с Хеллик ушли, не получив объяснений.
С первым офицером дела обстояли сложнее. Если его подчинённые были просто в замешательстве, то для него мир перевернулся с ног на голову. Но королева Эстия избавилась и от него, напомнив о тех многочисленных обязанностях, которые его ещё ожидали.
И только тогда она позволила своим чувствам выплеснуться наружу – её затрясло.
В одиночестве она вернулась внутрь замка и сразу направилась в свои покои. Ей нужны были ванна и чистая одежда, чтобы успокоиться перед встречей с матерью.
* * *
Комнаты королевы Рубии были обставлены с роскошью – и по беллегерским, и по амиканским меркам. Эстии мягче спалось бы на любом из ковров своей матери, чем в собственной постели в Кулаке Беллегера. Говорили, что настенные гобелены просто великолепны, правда, Эстию они никогда не интересовали. Вся мебель была изготовлена мастерами, любящими своё дело. Что-то можно было даже назвать удобным. Несмотря на осеннюю пору, в гостиной королевы Рубии в вазах из кобальтового фарфора стояли букеты живых цветов. Золотые подсвечники и светильники были изумительны, а некоторые просто уникальны. К счастью, портреты – самой Рубии, каждой из трёх её дочерей и даже короля Смегина – не выдерживали сравнения с подсвечниками и, кроме того, висели в плохо освещённом углу комнаты. Эстия не хотела на них смотреть.
Войдя внутрь, она почувствовала глубокое облегчение, обнаружив, что Кротости и Робости у матери нет. Она не хотела видеть ни одну из своих сестёр. Кротость обязательно привела бы с собой дородного пустоголового мужа, мелкого дворянина, сохранившего половину своего состояния только потому, что вторую половину он пожертвовал на различные начинания королевы Эстии. Робость притащила бы нового жениха, кем бы он ни был, а скорее всего он оказался бы молоденьким карьеристом – слишком молоденьким для неё – которого интересовали бы только связи своей невесты и её влияние при дворе. И в лучшие времена для Эстии такие семейные сборища показались бы пыткой.
