— Я поступаю ужасно бестактно и заранее прошупрощения. — Он был красив в твидовом пиджаке и свитере с высоким воротом.Тана восхищенно улыбнулась ему.
— Никогда раньше не слышала, что приносить кому-то розы— бестактность.
— Это компенсация за вторжение без предупреждения, чтодействительно бестактно. Но я думал о вас, а дома у меня нет вашего номерателефона. Думаю, он не зарегистрирован, поэтому я решил попытать счастья… — онхитро улыбнулся.
Тана жестом пригласила его войти.
— Мне было совершенно нечем заняться, поэтому я ввосторге, что вы пришли…
— Я был уверен, что вы уехали куда-нибудь, и удивлен,что застал вас дома.
Тана налила ему вина, они сели на кушетку.
— Вообще-то у меня были планы на выходные, но яотказалась от них.
Отношения с Джеком стали невыносимыми, и она не знала, чтоделать. Рано или поздно придется все как-то уладить или отказаться от этихпопыток. Но сейчас Тана не хотела думать об этом. Все равно он сейчас далеко.
— Я рад, что вы отказались от своих планов, — Рассулыбнулся ей. — Не хотите поехать со мной в Баттерфилд?
— На аукцион? — Она была заинтригована.
А полчаса спустя они уже бродили среди антиквариата ипроизведений восточного искусства, болтая о самых разных вещах. У него былкакой-то легкий подход ко всему, и это снимало напряжение. Кроме того, у нихпочти на все были одинаковые взгляды. Тана даже попыталась рассказать ему оматери.
— Думаю, прежде всего своим отвращением к замужеству яобязана именно ей. Все время я думала о том, как она сидит там одна, ожидая егозвонка… — Даже сейчас ей были ненавистны эти воспоминания.
— Тем больше причин выйти замуж и обрести надежнуюуверенность.
— Но я же знала, что к тому времени он уже обманывалсвою жену. Я ни за что не хотела бы быть на месте любой из этих женщин… ни моейматери, ни его жены.
— Это, должно быть, было тебе очень тяжело,Тана, — он сочувствовал ей во многих случаях. И она в тот вечер, во времяпрогулки по Юнион-стрит, рассказала ему о Гарри: об их дружбе, о школьныхгодах, о госпитале и как ей теперь одиноко без него. Слезы выступили на ееглазах от этих воспоминаний, и, когда она посмотрела на Расса, ее лицо выражалокакую-то нежность.
— Должно быть, он был прекрасным человеком. Голос еготронул ощутимой, почти физической лаской, и Тана благодарно улыбнулась ему.
— Более чем. Это был мой лучший друг. Самый лучший насвете. Он был замечательный, даже когда умирал, успел что-то дать каждому,кусочек себя… какую-то часть своей души… — Она снова взглянула на Расса. —Хотелось бы мне, чтобы вы знали друг друга при его жизни.
— Мне тоже, — нежно посмотрел он на Тану. —Вы были в него влюблены?
Она отрицательно покачала головой, а затем рассмеялась,вспомнив:
— Он был пылко влюблен в меня в школьные дни, когда мыбыли детьми. Но Аверил была для него идеальной женой.
— А вы, Тана? — Рассел Карвер испытующе смотрел нанее. — Кто же был вашим идеалом? Кто в вашем сердце? Кто любовь всей вашейжизни?
Это был нелепый вопрос, но он чувствовал, что кто-товсе-таки был. Просто немыслимо, чтобы такая девочка была ничьей. Здесь былакакая-то тайна, и он не мог найти разгадки.
— Никто, — она улыбнулась ему. — Некоторыеуспехи… некоторые поражения… главным образом, не те люди. У меня было не многовремени на это.
Он кивнул. Это-то было ему понятно.
— Приходится платить за то, что ты имеешь. Иногда это местооказывается очень одиноким. — Ему было интересно, так ли это в ее случае,но, казалось, она была согласна с ним. Он хотел знать, кто был в ее жизнитеперь, и прямо об этом спросил.
— В последние несколько лет я встречалась кое с кем,даже более того, полагаю. Мы какое-то время жили вместе. И до сих пор ещевстречаемся, — задумчиво улыбнулась она и посмотрела в темные глазаРасса. — Но теперь все как-то не так, как раньше. «Цена, которую платишь»,как вы выразились. Все начало рушиться еще в прошлом году, когда я получиланазначение на должность судьи… а потом умер Гарри… все это оставило слишкоммного болезненных следов.
— Это серьезная связь? — Он смотрел сочувственно изаинтересованно.
— Так было довольно долго, но теперь похоже на поступьхромой клячи. Думаю, мы теперь вместе только из лояльности.
— Так вы все еще вместе? — Он внимательно наблюдалза нею. Тана кивнула. Они с Джеком вообще-то никогда не считали, что всекончено. Во всяком случае пока, хотя никто из них не знал, что принесет имбудущее…
— Мы оба живем настоящим. В течение долгого времени этонас устраивало. Одна и та же философия. Никакого брака и никаких детей. И покамы оба соглашались с этим, это прекрасно срабатывало.
— А теперь? — Большие темные глаза проникали в еедушу, а она смотрела на него не отрываясь, вдруг ощутив жгучую жажду его рук,губ, его прикосновения. Он был самым привлекательным из встречавшихся еймужчин. Однако ей пришлось тут же упрекнуть себя. Она все еще принадлежалаДжеку… разве нет? Больше она не была в этом уверена.
— Я не знаю. Все так изменилось со смертью Гарри.Кое-что из того, что он сказал, заставляет меня пересмотреть всю моюжизнь, — она сурово посмотрела на Расса. — Я имею в виду —действительно ли это то самое? Вот это и есть все? Жизнь продолжается… и мояработа. С Джеком или без него… — Расс понял, кого она подразумевает. — Ичто — это все? Может быть, я хочу от будущего большего, чем только это. Яникогда ничего подобного не чувствовала, и вдруг теперь — да! По крайней мере,я задумываюсь иногда об этом.
— Думаю, вы на верном пути.
Он казался очень искушенным и мудрым и в каком-то смысленапомнил ей Гаррисона.
— Именно так сказал бы Гарри, — улыбнулась емуТана, а потом вздохнула:
— Кто знает, может быть, это ничего и не значит. Вдругвсе кончено, и что потом? Кого тревожит, что тебя больше нет?..
— Тогда только это и имеет смысл, Тана. Но я чувствовалто же самое после смерти жены десять лет назад. Очень трудно привыкнуть ктакому, это подчеркивает грубую реальность того, что однажды мы тоже должны посмотретьсмерти в лицо. Все считается, каждый год, каждый день, любые отношения. Если тыпопусту растрачиваешь их или несчастлив в том положении, в каком находишься,однажды ты проснешься — и пора платить по счету! Так же, как в какие-топромежутки времени чувствуешь себя счастливым, имея то, что имеешь. — Оннемного помолчал, потом взглянул на нее. — Ну а как с этим у вас?
— Счастлива ли я? — Она долго колебалась, потомвзглянула на него. — В моей работе — да.
— А остальное?
— Как раз сейчас не очень. Это трудное время для нас.
