— Я буду рада тебе в любое время, Гвинет, — ответила она. — Просто я думала, ты пожелаешь родить ребенка в своем доме.
— Да, но… наши дома так близко… и, в конце концов, это совсем не важно, правда?
— Конечно, — с улыбкой ответила Элиза. — Это не имеет никакого значения.
Гвинет осталась переночевать. Решив убедить Гвинет, что в браке с Брайаном для нее не существует никаких затруднений, Элиза проявила предусмотрительность и внимание к гостье. Она даже предложила Гвинет большую спальню с великолепной ванной. Гвинет смутилась, но Элиза настаивала и заметила под опущенными ресницами Гвинет блестящие от удовольствия глаза.
Элиза вновь задумалась. Неужели Гвинет представляла себя в этой ванне, в этой постели… с чужим мужем? Или же ей, Элизе, нужно избавиться от недостойных мыслей?
В эту ночь Элиза не могла заснуть. Намеки Гвинет привели ее в негодование и ярость.
Но ребенок не может родиться в марте, упорно уверяла она себя. Гвинет еще слишком стройна.
Если же ребенок и вправду от Брайана…
Тогда вполне естественно, что Гвинет пожелала родить его в доме Брайана, а не в доме Перси. Но с какой целью? Элиза недоумевала. Гвинет замужем, Брайан женат. Оба вступили в брак по повелению Ричарда. Они никогда не смогут быть вместе… если только не решили настойчиво требовать от папы расторжения своих браков.
А может, в ужасе подумала Элиза, они ждут смерти ее и Перси? Стоит Гвинет стать вдовой, мужчины слетятся к ней, словно мухи на мед…
«Я молода и здорова, — напомнила себе Элиза. — Очень молода и совершенно здорова».
Она заставила себя отбросить эти мысли и закрыть глаза. Это было просто смешно. Пусть Гвинет жаждет причинить ей неприятности, но вряд ли эта хрупкая красавица брюнетка решится на убийство.
Элиза вздохнула, сожалея о том, что предоставила гостье собственную спальню. Комната для гостей была не менее удобна, но Элиза привыкла к своей постели, той, которую делила с мужем.
Затем она задумалась о том, успеет ли Брайан до отъезда повидаться с ней. Ричард еще был в Англии, по крайней мере, так говорили, до сих пор собирал деньги и провиант, готовил войско для переправы через Ла-Манш. В Нормандии ему предстояло встретиться с Филиппом Французским, оба монарха поклялись отправиться в поход вместе. Вскоре войско будет переправлено на материк. Но Брайан обещал навестить ее, прежде чем покинет Англию.
Она вновь начала терзаться в сомнениях, желая его приезда и вместе с тем опасаясь его. Если у нее осталась хотя бы капля достоинства и гордости, ей следует отвергнуть мужа. Однако этим она не помешает ему уйти к другой.
Или он сделает это в любом случае?
Гвинет уехала утром. Аларих стоял рядом с Элизой, глядя вслед Гвинет, напоминающей в своих мехах богиню снега.
— Не нравится она мне, — еле слышно пробормотал Аларих.
— Аларих! — возмутилась Элиза, удивленно поворачиваясь к управляющему. — Тебе не следует говорить так, хотя бы из уважения к леди Гвинет.
— Леди! — фыркнул Аларих, увлекая Элизу в теплый зал. — Я не хотел ее оскорбить, миледи, — объяснил он, усаживая Элизу перед огнем и подбрасывая в камин очередное полено, — может, она и богата, но она не леди.
— Она очень красива, — растерянно заметила Элиза.
— Да, красива. Но не так, как вы, миледи. Она может одурачить любого мужчину, но не слугу, который наблюдает за ней со стороны. Она опасна.
— Что за чепуха! — резко оборвала Элиза. Она обернулась, чтобы взять гобелен, починкой которого начала заниматься.
Аларих хотел что-то добавить, но сдержался. Он задумчиво уставился на огонь.
Жители Корнуолла слыли суеверными; Аларих ничем не отличался от них. Однако он был добрым христианином и старался не поддаваться суеверным мыслям.
Но в этой темноволосой красавице было нечто, заставившее его насторожиться. Аларих искоса поглядывал на свою госпожу. Она не обращала на него внимания, но Ачарих знал, что она с трудом сдерживается, чтобы не задать вопрос. Ему хотелось предупредить ее, рассказать, что предчувствует какой-то злой умысел леди Гвинет — крайне опасный для леди Элизы.
Элиза искренне порадовалась отъезду Гвинет. Она занялась домашней работой, вместе с Джинни навещала заболевших крестьян. Она с удовольствием отмечала, что каменщики еще работают, несмотря на мороз, и что стена вокруг дома поднимается все выше.
Спустя неделю стражник на башне заметил еще одну кавалькаду, направляющуюся к дому. Он доложил об этом Мишелю, а Мишель поспешил к Элизе.
— Королева едет сюда! — воскликнул Мишель.
— Элеонора? — Элиза застыла от изумления. Мишель рассмеялся:
— Поскольку наш повелитель Ричард еще не женат, думаю, ни одна другая женщина в этой стране не имеет права называться королевой!
— Мишель, позови Алариха, Мэдди и Джинни. Пусть скорее приготовят комнаты. Надо оказать королеве достойный прием!
Элиза поспешно переоделась и спустилась вниз. Аларих деловито подбрасывал дрова в камин. Мэдди распоряжалась на кухне, готовя домашнее вино с пряностями. Джинни подметала полы и протирала мебель.
Когда Элеонора прибыла, все слуги выстроились у порога, чтобы приветствовать ее. Элиза решила соблюсти все церемонии и упала на колени перед Элеонорой, но королева только рассмеялась.
— Вставай, дитя, и хорошенько обними мои старые продрогшие кости!
Элиза послушалась, радуясь тому, что вновь видит Элеонору. В свите королевы путешествовало несколько женщин, и среди них — Элис, сестра Филиппа Французского и невеста Ричарда. Элис была приятной и хорошенькой, хотя немного увядшей, меланхоличной девушкой. Она уже давно смирилась со своей участью. Соблазненная Генрихом вскоре после своего прибытия в Англию, когда она еще была ребенком, Элис, по-видимому, не особенно надеялась стать женой Ричарда.
Элиза встретила гостей с безупречным радушием: королеве и ее свите был оказан пышный прием, и Элиза была горда тем, что ее новый дом не стыдно показать королеве. Поразительный для зимы ужин ждал Элеонору, беседа за ним была такой легкой и приятной, что Элиза смеялась от неподдельного удовольствия, пока не узнала, что король Ричард уже покинул Англию два дня назад.
Брайан так и не навестил ее.
Элиза старалась скрыть свою обиду от гостей и надеялась, что ей это удается. Она приказала отвести свою спальню королеве, поскольку эта комната была лучшей в доме, но Элеонора, по-видимому, до сна решила поговорить с ней наедине.
— Я не стану отнимать у тебя спальню, Элиза, но буду рада разделить ее с тобой. Мне недостает тех ночей, когда мы болтали вдвоем и ты заставляла меня вновь почувствовать себя молодой!
К тому времени как Элиза проводила свиту королевы в комнаты, Элеонора уже вымылась и забралась в постель, облачившись в свежую ночную рубашку. Ее распущенные седые волосы разметались по плечам, она читала какое-то письмо, и морщинка пересекала ее лоб.
