Но он не яг. Дело не в том, хороший он или плохой (и среди ягов подонков куда больше, чем хотелось бы), он просто другой. В этом мире множество путей, по которым следуют люди, постигающие Искусство. Не все пути ведут к внутренней гармонии, некоторые заканчиваются тупиками, а некоторые – смертоносными ловушками. Но я слишком мало знаю о других путях, чтобы что-то обобщать. Я знаю путь ягов, которым иду сама, и кое-что знаю о пути моего первого наставника, старого деревенского колдуна. Каким путем идет тот, кто сидит передо мной? Можно ли идти этим путем, не превращаясь в чудовище, в которое он превратился? У меня нет ответа.
Когда взошла луна, колдун отошел от костра, выбрал более-менее ровный участок и начал что-то чертить. Потом он показал, куда нужно положить Мартина. Когда солдаты стали поднимать его, мой ученик застонал и попытался оказать сопротивление. Я взяла его за руку. Он немного затих.
– Мама! – кажется, он был готов заплакать. – Киха вышла из угла!.. Я боюсь…
– Все будет в порядке, – хрипло сказала я. Мартин забормотал что-то совершенно бессвязное.
– Мне нужен мой кинжал, – сообщил колдун, когда мы опустили Мартина в круг.
– Зачем? – спросила я.
– Затем, – не оглядываясь, он протянул руку.
– Зачем? – повторила я.
Он, наконец, соизволил повернуться.
– Либо вы делаете то, что я говорю, либо вы снова связываете меня и мы чинно едем в город. Лечи своего сопляка сама, как умеешь. Я ничего никому не собираюсь объяснять. Либо да, либо нет. Выбирай.
…Почему я не могу определить, лжет он или нет? Я ничего не чувствую в нем. Ни правды, ни лжи. Как будто я снова падаю в пустоту. Ничего нет.
Я вернула ему кинжал. Он начал чертить им на земле какие-то знаки. Я снова ощутила, как обычная темнота превращается во что-то иное, неописуемо жуткое. И эта тьма была не на моей стороне, а на стороне колдуна. Вернее, тьма была на своей собственной стороне, но колдун знал о ней куда больше чем я и знал, как ее можно использовать.
– Вам лучше отойти, – сообщил он, не переставая что-то рисовать. – Говорю это для вашей же пользы.
Солдаты поспешно попятились. Я тоже отступила. На один шаг.
– Я начинаю, – сообщил он через несколько минут. – Прольется немного крови. Попрошу особо чувствительных в истерику не впадать.
Я сглотнула. Во мне медленно зрело ощущение, что я допустила огромную, чудовищную ошибку…
– А это еще зачем?
– Надо выпустить ему дурную кровь, – ответил колдун. – Все, больше никаких вопросов.
В одной книге в библиотеке Мастера я как-то читала, что одновременно с телесной кровью из человека вытекает его жизненная субстанция, эфирная кровь. Так что определенный смысл в словах колдуна был, но…
Нет ничего хуже бесконечных сомнений. Если человек принял решение, он должен идти до конца.
Я сделала выбор. Сомнения – в сторону. Но если только этот подонок солгал мне… Лучше бы ему тогда на свет не родиться.
Враг начал обряд. Он что-то пел, делал какие-то движения, рисовал кинжалом в воздухе сложные знаки. Я чувствовала, как к нему со всех сторон течет сила. Тьма вокруг нас стала плотной, почти ощутимой. Тьма двигалась, голоса, обитающие в ней, что-то шептали. Колдун наклонился и сделал надрез кинжалом на шее Мартина. Я не могла видеть насколько глубока рана – колдун закрывал Мартина от меня своим телом – но я видела, как эфирная кровь начала медленно покидать гэемон моего ученика.
Обряд продолжался. Колдун набрал полную горсть крови и вознес ее над головой. Что-то менялось… Скорлупа моего мира трещала по швам. Мозаика разлеталась вдребезги и складывалась в другой комбинации. В какой-то момент я увидела на плече колдуна странное темное существо, то ли птицу, то ли кошку, то ли еще что-то. Существо что-то шептало на ухо колдуну, омерзительно хихикая «ких, ких, ких…» Кровь из левой руки колдуна потекла вниз, протянулась в воздухе, словно красная нить… Потом колдун убрал руку, а нить осталась… Колдун набрал еще крови, и повторил движение. Нить стала шире. Я вдруг поняла, что вижу ее обычными глазами, а не только внутренним зрением.
Нить стала расширяться. Больше в середине, по краям – меньше. Это была уже не нить и не кровь… Это… Теперь это было больше похоже на разрез… на разрез в теле мира, на трещину в воздухе. Как будто кто-то вскрыл рану, из которой начал сочиться гной… Нет, не гной – огонь. Но какой-то странный огонь. Он ничего не освещал. Сначала он был тусклым, похожим на какое-то бесформенное сияние. Но трещина расширялась, и странного огня стало больше. Огонь изливался прямо на колдуна. Я видела, что его тело напряжено, как натянутая до последнего предела струна. Огонь изливался на него, и что-то происходило с моим врагом… Его кожа сворачивалась, кровь пузырилась и кипела… Я вдруг поняла, что это не видение, а происходит на самом деле. Он сгорал живьем. Что он испытывал при этом – я не могу даже представить. Как он мог такое переносить? Он стоял перед трещиной, не отклоняясь и не отступая ни на шаг. Он сжигал себя живьем, но ничего не делал, чтобы спасти себя. Но ведь это чудовищно, это невозможно…
Кровь испарилась, мясо вспыхнуло и истлело, обнажились и почернели кости… Потом… Трещина открылась полностью, огонь охватил его до самых пят. Словно голодный рот, трещина сделала хватательное движение – и проглотила того, кто создал ее, целиком. И снова сомкнулась.
Мой расколовшийся мир собрался вновь. Воздух снова стал воздухом, тьма – темнотой, пространство обрело прежнюю целостность. Но…
Колдуна не было, а Мартин был мертв. Его гэемон был уничтожен. Сгорел.
Жизненная сущность моего ученика послужила всего лишь топливом к обряду.
…Я не помню, сколько времени я простояла рядом с ним на коленях. Я не могла даже коснуться его.
Все во мне застыло.
Ложь выродка стала правдой. Мой ученик был мертв, и я – я, единственный человек, который виноват в этом.
Извините, больше не могу говорить.
Может быть, потом…
* * *
Здрасте, я снова с вами.
…Ну и повеселились же мы с Советником! Поистине, когда человеку нечего терять, он становится по-настоящему свободен. Так что те дни, пока эта дура везла меня в Кэлэмтон, были для меня самыми веселыми днями в моей жизни. Я оттянулся на полную катушку.
Первую ночь не помню – был в отключке. Днем малость пришел в себя, оклемался, начал думать. Думал со всей серьезностью, волновался даже. Потом стало ясно, что выхода нет и пришла пора прощаться с этой дерьмовой жизнью. Вот когда я это понял, когда прочувствовал это всем своим нутром, вот тогда у меня на душе сразу стало хорошо и радостно.
Веселье началось сразу же после того, как шлюха заснула. Я ничего не мог сделать – развязаться невозможно; создавать заклинания тоже не могу – чем я, позвольте спросить, буду направлять энергию? Руки связаны, глаза закрыты. Все, что я мог сделать – это вызвать Советника и отдать ему соответствующие инструкции. Какие инструкции? Какой-нибудь идиот на моем месте заставил бы Советника вселиться в лесную крысу – чтобы Советник, дескать, перегрыз веревки, и можно было бы попробовать сбежать. Ага, конечно. Уже! Еще до того, как вышеозначенный идиот смог бы толком встать на ноги, ягиня уже была бы рядом – бодренькая и готовая к драке. И что дальше? Еще одно сотрясение головного мозга? Мне еще одно сотрясение не нужно.
