«Особенно после того, как узнают, что у меня необычные способности» – мысленно добавила девушка.
– Напрасно, ты тревожишься из-за таких мелочей, дорогая.
– Из-за мелочей? Хочешь сказать что люди, узнавав о твоих способностях, не спешили перекреститься, не старались держаться от тебя подальше? И разве ты никогда не замечал косых взглядов?..
Тэвиг невольно поморщился, вспомнив о том, как многие к нему относились.
– Да, такое случалось несколько раз.
– Несколько раз? Всего лишь? Ни за что не поверю. Даже я всю жизнь ловила на себе косые взгляды. Люди смотрят на меня так, будто считают колдуньей, считают, что меня коснулась рука дьявола. Многие меня избегают, стараются держаться подальше. И я слышала, как одна старуха говорила: мол, очень жаль, что я такая худая, потому что из меня будет слишком мало жира, когда я умру.
Тэвиг с удивлением посмотрел на девушку:
– Мало жира? О чем ты?
– Я думала, что человек с таким даром, как у тебя, прекрасно осведомлен обо всех суевериях. Говорят, жир рыжеволосых очень полезен в различных снадобьях.
– Какая глупость…
– Да, разумеется. Но многие люди верят в такие глупости, хотя считают, что верить глупо. Вот я, например, не знаю, как относиться к твоему дару, хотя и считаю себя очень рассудительной.
Это тебя пугает? – Тэвиг пристально смотрел на девушку, уже сожалея о своем признании. Меньше всего он хотел вызвать у нее страх. – Поверь, дорогая, тебе не надо меня бояться.
– Не надо бояться? Держу пари, что временами ты сам себя боишься. – Заметив, что Тэвиг покраснел, Мойра поняла, что не ошиблась: ведь и ее время от времени охватывало чувство страха из-за собственного дара. – Никому же не нравится, что кто-то может узнать, что произойдет в будущем. Люди часто спорят о том, дан ли этот дар Богом или это происки дьявола. А некоторые считают, что такой дар – проклятие. Но ты говоришь, что твой дар спас тебе жизнь и, конечно, помог спасти меня. Следовательно, такое предвидение – Божье благословение. Увы, мы оба знаем, что многие люди думают иначе. В том, чего не понимают, они усматривают козни дьявола.
Тэвиг выругался сквозь зубы, потом сказал:
– Мне очень не хотелось бы, чтобы ты из-за этого меня боялась.
– А я не боюсь, просто беспокоюсь немного. А если уж бояться, то только из-за того, что тебя приговорили как убийцу. – Едва лишь Мойра произнесла эти слова, как тотчас поняла: она больше не верит в то, что ее спутник – убийца.
– Я не убивал этих людей, – проворчал Тэвиг. Он взял девушку за руку, и они продолжили путь. – Но я слышал их крики, – добавил он со вздохом.
– Ты был поблизости, когда их убивали?
– Нет, их крики раздавались у меня в голове – ужасные крики, полные боли. Но я находился очень далеко от этого места и не мог остановить резню. Они были повешены на дереве за связанные запястья и со вспоротыми животами, словно только что убитые олени. Один Бог знает, сколько времени они страдали перед смертью.
Мойре стало не по себе при мысли о такой жестокости. Что же касается Тэвига… Ох, его дар гораздо хуже, чем ее необычные способности. Она-то по крайней мере могла успокаивать себя тем, что помогала людям, облегчала их боль.
– И ты нашел их? – спросила она.
– Нет, меня остановил один из моих друзей – предупредил о расставленной для меня ловушке. Мой кузен Айвер пытался использовать мой дар против меня. Он был уверен, что я увижу смерть своих друзей и поскачу к ним. Он поджидал меня там с несколькими воинами, чтобы схватить.
– А потом заявить, будто застал тебя с окровавленным кинжалом в руке?
– Совершенно верно. Хотя ему и не удалось заманить меня в ловушку, он все равно обвинил меня в этом ужасном убийстве. И через некоторое время меня схватили и приволокли к телам друзей, чтобы я увидел, в чем меня обвиняют. А потом бросили в яму – в Драмдерге.
– В Драмдерге?
– Это моя крепость.
– Та самая, на которую твой кузен Айвер теперь предъявляет права?
– Да, та самая. Если я прав в расчетах, Драмдерг находится в доброй неделе езды от того места, где мы сейчас находимся.
– И ты хочешь туда вернуться?
– Конечно. Скоро я снова буду восседать у себя в большом зале как свободный человек.
– Но как же так получилось, что твой дар не предостерег тебя, не сообщил о ловушке?
– Сообщил, но я не принял во внимание эту часть видения, вернее – забыл об опасности.
Мойра тихо вздохнула.
– Да, к сожалению, так часто случается. Мужчины, например, совершенно забывая об опасности, идут сражаться с целыми толпами.
– Нет, дорогая. Когда сражаются – это совсем другое. Мужчины сражаются за свою честь. Они руководствуются честью. Честь многих свела в могилу. Сомневаюсь, что из-за нее обязательно надо умирать. Наверное, ты отчасти права, но мужчина ведь должен придерживаться каких-то законов. А кодекс чести – один из них.
Какое-то время Мойра размышляла над словами спутника. Что ж, честь – это, конечно, хорошо. Но, к сожалению, многие люди прикрывались разговорами о чести для убийства других людей. Когда ей говорили, что мужчина «умер с честью», она всегда задавалась вопросом: как это воспринял бы сам погибший? Неужели он пробудится на небесах и радостно закричит, что сохранил свою честь?
Услышав смех Тэвига, Мойра поняла, что размышляла вслух.
– Тебе, дорогая, не очень-то нравятся некоторые поступки мужчин? – спросил он с улыбкой.
– Даже не знаю, как ответить… Я часто об этом думаю. Иногда мне кажется, что мужчины ведут себя очень глупо, но, с другой стороны, в некоторых их поступках – большое благородство. Возможно, я рассуждаю по-женски, возможно, я просто не понимаю мужчин. Меня ведь не учили так, как учат их, не учили рыцарским правилам поведения.
– Да, конечно. Женщин учат давать жизнь, а мужчин – забирать ее у других. – Тэвиг остановился и протянул Мойре бурдюк с водой, который прихватил из хижины рыбака. – Женщины не созданы для того, чтобы забирать жизнь, поэтому они часто не понимают мужчин.
Утолив жажду, девушка вернула бурдюк. Едва заметно улыбнувшись, сказала:
– Не могу с тобой согласиться. Конечно, женщин не учат воевать и совершать героические поступки, но некоторые из них иногда испытывают желание убить. Просто женщины не совершают убийств ради чести.
Сделав из бурдюка несколько глотков, Тэвиг утер губы тыльной стороной ладони и, снова улыбнувшись, спросил:
– А что заставило бы женщину убить?
– Очень уж странный у нас разговор, – пробормотала Мойра.
– Да, верно. Но ты, дорогая, разожгла мое любопытство. Так что же может заставить женщину совершить убийство? Ненависть? – Он смочил водой небольшой лоскут и осторожно вытер пыль с личика девушки.
