Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Он легонько провел скальпелем по морщинистой шее старухи, заботливо обогнув крупную родинку с торчащими волосками.
Роза вздрогнула, почувствовав острую кромку лезвия на коже. Обжигающую прохладу ножа нельзя было спутать ни с чем.
– Ты убьешь меня? – прошептала она.
– Нет. Я просто срежу с тебя физиономию и наклею ее на твою башку из гипса, – объяснил Павел. – Потом привяжу тебя к кровати с твоим благоверным. Видеокамер тут нет, номер, по которому я с тобой вчера договорился о встрече, левый. Так что меня никто не найдет.
– Кис-кис, – всхлипнула Роза.
Павел нахмурился.
– Совсем с дуба рухнула, калоша? – удивленно спросил он. – Ладно, я не собираюсь у тебя сидеть всю ночь.
С этими словами он приставил скальпель к коже лба старухи, там, где начинаются волосы, и надавил. Выступила кровь, ручейками заструившись по сморщенному лицу Розы.
– Кис-кис! – завизжала она, и краем уха Павел уловил едва различимое движение в коридоре. Что за чушь? У нее кошки?
«Нет, – шепнул внутренний голос. – Ее старик жив. Тебе просто показалось, что он умер. И сейчас он крадется по коридору на помощь этой старой кляче…»
В какое-то короткое мгновение от этой мысли Павла прошиб озноб, но он быстро взял себя в руки. Тот старый пень мертв, а в потусторонние силы он не верил.
Старуха билась и извивалась, как ошпаренная кипятком дворняга, пытаясь выскользнуть из хватки мужчины, и он стиснул ее костлявое горло. Роза захрипела.
– Кис… ки…
Погрузив лезвие в кожу, Павел начал медленно обводить скальпелем ее искаженное лицо. От нехватки кислорода оно приобрело цвет испорченной свеклы. Кровь лилась из увеличивающегося разреза, образуя на покрывале влажное пурпурное облако.
– Ки… – прошипела Роза, пытаясь ухватиться скрюченными пальцами до руки Павла. От напряжения вставная челюсть старухи выскочила изо рта, блестя слюной и перламутровыми деснами.
В коридоре что-то со стуком упало.
Павел замер со скальпелем в руке. С потемневшего от крови лезвия сорвалась рубиновая бусинка, упав прямо в распахнутый рот хрипящей старухи. Он разжал пальцы, выпуская ее горло, и Роза закашлялась, извиваясь на запятнанной кровью постели.
Павел медленно слез с дивана и бесшумно шагнул к двери. Выглянул, чувствуя, как где-то внутри паника начинает неумолимо расправлять свои кожистые шершавые крылья. По коридору к нему, покачиваясь из стороны в сторону, медленно ковыляла грузная женщина, облаченная в грязную ночную рубашку. Сквозь спутанные сальные волосы поблескивали льдинки глаз. В правой руке незнакомка волочила черенок от лопаты.
Павел попятился обратно, и в эту секунду за спиной скрипнула дверца шкафа.
– Киф… киф, – едва ворочая языком, прошамкала Роза. Она села, ощупывая края раны, из которой продолжала сочиться кровь.
Павел обернулся.
Из шкафа, тяжело и натужно кряхтя, вывалилась… еще одна женщина. Толстая, в замызганной ночнушке, с паклями свалявшихся волос – точная копия той, что ковыляла по коридору с палкой. В отличие от своего двойника вылезшая из шкафа сжимала в руке громадный молоток. С ее слюнявого рта, обезображенного заячьей губой, тянулись нити мутной слюны.
– Мур-мур, – пробасила она, надвигаясь на Павла словно цунами.
Из коридора в комнату заглянула толстуха. В ее холодных, маленьких глазках мерцало тупое любопытство.
– Мяу, – хрипло сказала она и выставила вперед черенок от лопаты словно копье.
Павел метнулся к истекающей кровью Розе, приставив к ее горлу скальпель.
– Мур-мур, – ухмыльнулась вторая женщина, помахивая в воздухе молотком.
– Только двинься, блядина! – завопил Павел, переводя лихорадочный взгляд с одной на другую. – Я вскрою ей глотку!!
– Ма, на тебе кровь, – сказала женщина, втискивая свое громадное тело в комнату. Она медленно шаркала вперед, продолжая держать перед собой палку. Совершенно некстати Павел обратил внимание, что на ней один тапочек, вторая нога, толстая и распухшая, словно колонна, была босой.
– Убейте его. Загрызите, – прохрипела Роза, с клацаньем вставив в рот искусственную челюсть.
– Мур, – хмыкнула толстуха, вылезшая из шкафа, и вдруг резко взмахнула рукой. Тяжелый молоток, мелькнув в воздухе, ударил Павла точно в лоб кованым бойком.
Короткая, отсвечивающая серебром вспышка, и он провалился в зыбкую ночь.
– …давай еще стежок… давай, говорю. Ой! Полегче! Я же тебе не носок дырявый!..
Голос Розы царапал слух, он медленно плавал над мужчиной, словно ядовитое облако. Превозмогая боль, Павел с усилием раздвинул веки. И тут же сомкнул их вновь, ослепленный жгучим светом ламп.
– …черт, больно… – выругалась Роза.
– Я стараюсь, ма, – послышался грубый женский голос. – Теперь остался только узелочек… Ну вот и все.
«Кто-то из этих грязных жирных сук», – злобно подумал Павел. Он снова открыл глаза, на этот раз резь в зрачках была не такой мучительной. Разбухший лоб полыхал и стрелял хлесткой болью, словно туда загнали раскаленный штырь. Он попытался сесть и был несказанно удивлен, ощутив, что не может даже шевельнуться. Скосив взгляд, ему удалось разглядеть собственное тело, неестественно вытянутое и бледное. Оно было распластано на секционном столе, руки и ноги раздвинуты в стороны и крепко, до ломоты в суставах, стянуты ремнями из грубой кожи.
«Я голый», – вспыхнуло в мозгу, и волоски на загривке Павла встали дыбом. Что с ним будут делать?! Кромсать на куски?! Поливать кипящим маслом?!!
Он повернул голову и увидел Розу. С озабоченным видом старуха ощупывала стежки на полуовальном разрезе, который успел прочертить на ее лице скальпель Павла.
Теперь длинная рельефно-изогнутая рана, тянущаяся от левой брови до правой скулы, была аккуратно зашита. Несмотря на ужас и абсурдность происходящего, Павел подумал, что в таком виде Роза как никто лучше претендует на главную роль в фильме о Франкенштейне.
На старухе были рваные джинсовые шорты, которые она напялила поверх сетчатых чулок, и застиранная майка «Ганз’н’Роузез». Из уголка рта свисала тлеющая сигарета. Чопорная дама с изысканными манерами, которую Павел встретил пару часов у подъезда, превратилась в хиппующую старую шлюху с косяком травы в искусственных зубах.
Рядом с Розой с ноги на ногу переминались те самые толстухи в засаленных ночнушках. Одинаковые пухлые лица с тусклыми животными взглядами, носы картошкой, заячьи губы, с которых безостановочно капала слюна, однозначно указывали, что перед ним близнецы.
«Близнецы-дауны», – поправил Павел себя. Впрочем, ситуация от этого легче не становилась.
– Насколько дерьмово я выгляжу, дочки? Говорите смело, мои киски, – сказала Роза, выпуская дым. – Я готова к любой правде.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
