Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
Через полчаса я стал проваливаться в дрему и раздумывал – не прилечь ли на траву, но хлопок закрывающейся двери заставил подскочить, словно укол адреналина. Я стал подпрыгивать от нетерпения, от чего ветка закачалась и я, опасно наклонившись назад, чуть не рухнул. Усмирив свои эмоции, я стал ждать, сверля взглядом заднюю дверь дома. Дверь вняла моим мольбам и явила Надю. Босая, в длинном синем халате, она прошла ко мне и молча села рядом.
– Это тебе, – вручил я начинающие увядать тюльпаны.
– Спасибо.
Надя понюхала каждый цветок и ушла с ними в дом.
– Поставила в воду, – сказала она, вернувшись.
Мы снова молча сидели на ветке. Надо было наверно что-то говорить, так всегда делают, я даже много раз записывал на бумажке темы для бесед и новые анекдоты, но каждый раз, приходя к ней, я просто молчал. Надя обычно тоже молчала, иногда рассказывала про своего кота или папу. Я любил молчать вместе с Надей. Это была не просто неловкая тишина, это было обоюдное действо. Люди редко умеют правильно молчать. Надя умела. От этого она была еще краше и бесценнее. Более того, она была необходимой частью моего шумного, вечно бегущего мира. Я достал из кармана горсть леденцов и протянул Наде. Она долго копалась и вытащила маленькую зеленую конфету в прозрачном фантике. Сквозь листья пробивались лучики солнца, у забора дрались в пыли воробьи, Надя хрустела, разгрызая леденец. Я поднял голову к небу, смотрел на колышущуюся крону дерева, потом закрыл глаза и… запах лаванды, щекочущие пряди волос на моем лице, сладкие леденцовые губы Нади. Когда я открыл глаза, она уже стояла у двери. Легонько помахав мне, она улыбнулась и юркнула в дом, щелкнув щеколдой замка. На подкашивающихся ногах я доковылял до калитки, постоял там несколько минут, а потом пошел домой, облизывая с губ остатки леденцовой сладости.
Ноты: пенно-бритвенный аккорд, бергамот, кора дуба, ирис, роза, лаванда, леденцы, мята, чистые волосы, мускус.
Prada Infusion d`Homme
Белые, белые стены, такие есть только у нас, их мама делала. Это называется побелка. Если поводить по стене рукой, рука тоже чуточку станет белой. Но этого делать нельзя, потому что мама расстроится. Хуже расстроенной мамы нет ничего. Хотя нет, есть. Кукурузные палочки, которые нельзя открывать до обеда, хуже расстроенной мамы. Но я все равно не буду тереть стену рукой, разве что одним пальцем за дверью, где не видно. Теперь у меня белый палец!
В этом мире почти все нельзя. И чем что-то интереснее, тем это больше нельзя, нельзее. Например, нельзя есть немытую алычу прямо с дерева. Действительно нельзя, я проверила, лучше так не делать, даже вспоминать жутко. Нельзя не мыть руки. Ну, хоть с этим все хорошо. Мыть руки интересно, особенно у бабушки, где можно выбрать мыло из нескольких кусочков по запаху и намылить тем, которое понравилось, ну или всеми сразу. Нельзя лазить в мамин ящик с косметикой. Вот это совсем не честно, там интересно. Оттуда пахнет странными запахами, которые не встречаются больше нигде, почти все там мажет руки и имеет свои маленькие коробочки. Маленькая коробочка сама по себе предмет наиценнейший, а если оттуда что-либо высыпается, выкручивается или просто прилипает к пальцам – значит это, по меньшей мере, сокровище. И мне туда нельзя. Как с этим жить? Я тихо, чтобы не привлечь внимание мамы, приоткрываю ящик, вдыхаю запах пудры и тихонько задвигаю его назад. Ну и ладно! Фотографии-то мне можно. Можно? Ну, пока что никто не запрещал. Мы с бабушкой их регулярно смотрим. Я подставляю стул, открываю сервант и вытягиваю громадный тяжелый альбом. Это я с моими бабушками. Это я в огромных спадающих колготках. А это мои прабабушка и прадедушка. Их уже нет, они умерли, но родители почему-то боятся мне говорить о смерти, думают – я испугаюсь, а так я не знаю и не боюсь. Я знаю и не боюсь. Взрослые бывают очень странными. Надеюсь, со мной не случится подобного, когда я вырасту. Вот бабушки не боятся говорить о смерти, они даже к ней готовятся, как к празднику, откладывают специально лучшее платье, новые колготки и туфли.
Я закрываю альбом, без бабушки его смотреть скучно. А вот этот пакетик с маленькими разноцветными книжечками я еще не видела. Их-то точно можно, маленькие книжки для детей. А эти просто изумительны, каждый лист с разноцветным рисунком тоненькими линиями и папина фотография. Это книжка о папе! А вот еще одна, чуть побольше, и тоже с папиным фото. Она больше похожа на раскраску. Всегда знала, что о папе должны быть книжки и раскраски. Я бегу к своему столику, достаю карандаши и сажусь раскрашивать папину раскраску. Какой сегодня интересный день! А вечером я обязательно покажу раскраску папе, он так обрадуется, что включит музыку и будет весь вечер танцевать вместе со мной.
Ноты: известь, мел, алыча, душистое туалетное мыло, тюльпан, влажная пудра, гиацинт, мускус, крем «балет», детский крем, старый картон фотографий.
Enrique Iglesias Adrenaline
– Статью обо мне? – спросил Фредерик, закутываясь в халат.
– Да. День жизни. Я буду следовать за вами весь день, делать заметки. Ваша секретарша сказала, что все согласованно, – ответил журналист, переминаясь с ноги на ногу.
– Интересно, с кем она это согласовала, ну да ладно, проходите.
– Я Марк, – представился журналист.
Фредерик проследовал в столовую. Упитанная дама поставила на стол высокий стакан с зеленым содержимым.
– У нас гости, Фрида, – сказал Фредерик.
Фрида кивнула.
– Не стоит беспокоиться, – сказал Марк.
– Вам же надо вникнуть в мой день, поэтому будем жить его вместе, пейте, – сказал Фредерик.
Перед журналистом поставили такой же стакан. Он сделал глоток и от неожиданности поперхнулся.
Фредерик захохотал.
– Видишь, Фрида, твое творение ужасно, я тебе говорил! – все еще смеясь, сказал Фредерик.
– Это очень полезный бодрящий коктейль, и я не собираюсь меня рецепт лишь потому, что кто-то поперхнулся, – ровно ответила Фрида.
– Что в нем? – тихо спросил Марк.
– В основном петрушка, какие-то специи, масло для вкуса, мне нужно потреблять много петрушки, вот Фрида колдует, как может, – ответил Фредерик.
– Островат, – сказал Марк, пробуя коктейль снова.
– С непривычки, – сказал Фредерик.
– У меня к вам всего одна просьба, ведите себя обычно, не меняйте планы, в общем, мне нужен именно ваш день, – сказал Марк.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 29
