— Валейкум ассалям, Юнус-ага! — ответствовал на приветствие Федор, со времен своего военно-строительного прошлого помнивший несколько универсальных фраз на основных среднеазиатских языках.
Прораб Юра, которому величание «ага», то есть «старший», явно было маслом по сердцу, совсем расцвел, заулыбался морщинистым смуглым лицом, всем своим видом выражая готовность служить высокому начальству, каковым являлся для него Федор.
— Сколько бетона за ночь приняли? — перешел от расшаркиваний к делу Федор.
— Совсем много, товарищ технадзор, — с готовностью отвечал Юра, смешно выпучив глаза и обрисовав в воздухе руками что-то круглое, что, вероятно, должно было символизировать очень большое количество уложенной в конструкции бетонной смеси. — Десять миксеров, однако, принимали.
«Пятьдесят кубов, — прикинул про себя Федор. — Да, прилично!»
— А как насчет качества работ? — строго нахмурил брови Федор. — Провибрировали бетон хорошо? Прогрев включили?
— Все вибрировали, все включали! — масленым голосом зачастил Юра, снова прикладывая руку к сердцу. — Пойдем, товарищ технадзор, сам посмотришь!
— Пойдем, Юра, обязательно пойдем, — засмеялся Федор, первым заходя в подъезд.
По узкой темной лестнице они с Юрой поднялись на чердак, пролезли через узкий лаз слухового окна и оказались на стройплощадке. Здесь кипела работа.
Одни таджики в одинаковых синих утепленных куртках и оранжевых касках железными крючками вязали арматуру колонн, другие с помощью крана одевали уже готовые арматурные каркасы в щиты опалубки, третьи ворочали толстым шлангом бетононасоса, заливая в конструкции густой серо-зеленый бетон. Надсадным звуком, напоминавшим жужжание огромного роя рассерженных пчел, гудели вибраторы, которыми уплотняли свежий бетон. Сверкали звезды электросварки, звенел звонок башенного крана, стропальщики на чистом русском с легким таджикским акцентом кричали «вира!», «майна!» и «давай-давай!». В общем, было весело.
Да, надо отдать «Салямспецстрою» должное — работали таджики быстро, причем круглые сутки, и надстройка над «Конвейером» росла не по дням, а по часам. На том месте, где сейчас стояли Федор с Юрой, еще на прошлой неделе была старая железная крыша корпуса, а сейчас возвышалось уже два новых этажа. По прикидкам Федора, при таких темпах надстройка над всем «Конвейером» могла быть готова к середине мая.
Сопровождаемый Юрой, Федор обошел всю стройку, тщательно проверил выполненные за ночь работы, проконтролировал ведение многочисленных журналов и остался всем этим удовлетворен. Потом обсудил с приехавшими на стройку проектировщиками кое-какие технические вопросы, после чего пообедал в заводской столовой.
Когда, покончив со всеми делами, Федор уже направлялся на стоянку, чтобы ехать в офис, ему навстречу попался главный энергетик завода Виктор Николаевич Соколов, общительный толстяк, с которым Федор был в добрых отношениях. Федора уже поджимало, чтобы к трем не опоздать на доклад к начальнику, но о том, чтобы не перекинуться с жизнерадостным энергетиком парой слов, не могло быть и речи.
— Как на дрожжах растет стройка-то, — с улыбкой кивнул на возвышавшийся над корпусом башенный кран Соколов, крепко пожимая Федору руку. — Не боишься ты, Федор Андреич?
— А чего я должен бояться-то, Виктор Николаевич? — не понял Федор, поворачивая голову в направлении взгляда энергетика. — Что кран упадет, что ли?
— Что корпус упадет! — хохотнул Соколов, доставая из кармана пачку сигарет. — Закуривай!
— Да не курю я, ты же знаешь, — нахмурился Федор, давая понять, что разговор ему неприятен.
Глупая шутка энергетика резанула ему слух. Со свойственным строителям суеверием Федор Ионычев избегал досужих обсуждений всевозможных строительных катастроф, особенно после недавнего обрушения одного из московских аквапарков. Но, как назло, Соколов явно был расположен эту тему развить.
— А что, виданное ли дело — так корпус нагружать? — для убедительности по-ленински выставив вперед руку, воскликнул энергетик. — «Конвейер» — он старенький, разве ему снести на голове такое?!
— Вот ты образованный человек, инженер, а несешь всякую ерунду! — тоже завелся Федор. — Ты же знаешь, расчеты были, обследования. Они показали, что корпус надстройку выдержит, и с большим запасом!
— Ну, тогда ладно! — заулыбался, неожиданно сдавшись, Соколов и дружелюбно похлопал Федора по плечу. — Да ты не серчай, Федор Андреич, это я так. Сам-то я не сомневаюсь, вот только люди говорят…
Умные маленькие глазки энергетика вроде улыбались, но в их глубине явно была тревога.
— Кто говорит? — остывая, уже более миролюбиво спросил Федор.
— Да все говорят, — махнул рукой Соколов и обернулся на звук приближающегося автомобиля.
Федор тоже повернул голову. Рядом с ними, мягко шурша шипованной резиной, остановился длинный черный «БМВ». Темное боковое стекло лимузина бесшумно опустилось.
— Здравствуйте, господин Ионычев! — произнес человек, сидящий за рулем.
Это был собственной персоной директор завода «Конвейер» Евгений Эдуардович Дерябин. Круглое, как солнце, лицо директора источало добродушие, светлые прозрачные глаза просто лучились дружелюбием. Дерябин не был Федору начальником, и все же из уважения перед директорским рангом, отвечая на приветствие, он слегка наклонил голову.
— Ну, как дела на стройке? — обратился Дерябин к Федору, словно и не замечая стоящего рядом Соколова. — Как работает ваш «Салямспецстрой»? Выполняет план по валу?
— Нормально работает, Евгений Эдуардович, — ответил Федор, из субординации шутливого директорского тона не поддержав. — Плана у них как такового нет, но есть срок окончания — начало июня. Вроде бы укладываются.
— Надо быстрее, — вдруг посерьезнел Дерябин. — Передайте, пожалуйста, Алексею Дмитриевичу, что я просил быстрее.
И — снова засиял, засветился радушием.
— Обязательно передам, — ответил Федор и в ответ на прощальный директорский кивок по-военному приложил два пальца к шапке.
Лимузин дохнул ароматным дымком из двух прямоугольных труб под бампером и плавно покатил к заводским воротам.
— Да, крутой у нас директор, круто-ой, — протянул Соколов, провожая лимузин взглядом. — Круче только яйца всмятку. И откуда он только взялся на нашу голову?
Федор непонимающе посмотрел на энергетика, но тот только хмуро сунул ему ладонь на прощание и тяжело пошагал в направлении стоящей неподалеку подстанции. А Федор, чувствуя, что опаздывает, поспешил в контору.
Глава 2
До года у Дочи вообще подозревали ДЦП. Страшный диагноз не подтвердился, но девочка на самом деле отставала в развитии. К счастью, ее родители с таким приговором не смирились, поставив опровержение клейма «УО» на их ребенке целью своей жизни. Благо отец Матвей Рюхин, слесарь-механик высшего разряда на опытном производстве крупного московского завода, не только зарплату имел по тем временам приличную, но еще и прибыльно подхалтуривал ремонтом частных автомашин. Эти деньги позволяли оплачивать и услуги педагогов, занимавшихся с девочкой с четырех лет, и матери Антонине Васильевне — не работать, неотлучно находясь при ребенке.
