– Грех повсюду, – проворчал брат Пьетро, отводя взгляд.
– Через Гранд-Канал есть только один мост, – сказал им паромщик. – А чтобы его пересечь в каком-либо другом месте, надо нанимать лодку. Здесь работать перевозчиком выгодно. Вот он, этот единственный мост: Риальто.
Это был высокий деревянный мост, возвышавшийся над каналом, – он был так выгнут, что под ним легко могли проходить даже мачтовые суда. Он уходил с обоих берегов канала вверх, почти как остроконечная башня, на нем располагались лавочки и лотки, и он был заполнен народом. Вверх по лестнице с одного берега и вниз по лестнице до другого двигался непрекращающийся поток пешеходов. Люди то и дело замедляли шаг, чтобы посмотреть на товары, останавливались что-то купить, перегибались через высокий парапет, чтобы посмотреть на проходящие внизу суда, торговались, меняли монеты… На мосту царила мешанина цветов и звуков.
Площадь Сан-Джакомо сразу за мостом была застроена высокими домами купцов. Все народы христианского мира и немалое количество иноверцев можно было определить либо по вывешенным флагам, либо по национальным костюмам мужчин, ведущих дела у окон и дверей. Рядом с ними стояли и величественные дома венецианских банкиров: двери их были распахнуты перед посетителями, люди в нелепых нарядах приходили и уходили, продавали и покупали со всей серьезностью, хотя были разодеты, словно странствующие актеры, щеголяя в громадных шляпах, увенчанных плюмажами, и ярких масках, усеянных драгоценными камнями.
Непосредственно на площади банкиры и менялы выставили свои столы вдоль всей колоннады, по одному в каждой арке, и торговали монетами, закладными и драгоценными металлами. Когда из рук в руки переходили деньги, маски откладывались в сторону: каждый клиент предпочитал смотреть банкиру в лицо. Были там и оттоманские торговцы: их яркие тюрбаны и роскошные одеяния были не менее красивы, чем костюмы местных жителей. Венеция так активно торговала с Оттоманской империей, что многие богатства Востока попадали в Европу именно через столы венецианских купцов.
Другого пути на Восток не было: до России по морю добираться было сложно. Венеция оказалась в самом центре мировой торговли, поэтому богатства с востока и запада, севера и юга лились сюда рекой.
– Риальто, – напомнил Фрейзе Лука, – это место, где, по словам того неверного, Раду-бея, можно найти священника, отца Пьетро, который выкупает рабов-христиан с оттоманских галер. Вот он, этот мост, то место, про которое он говорил. Возможно, отец Пьетро сейчас там, возможно, я смогу выкупить отца и мать.
– Мы пойдем туда, как только устроимся дома, – пообещал ему Фрейзе. – Но, Воробушек, ты не забывай, что этот оттоманский господин, Раду-бей, – заклятый враг того господина, который стоит во главе твоего Ордена, – и что он не внушал мне доверия.
Лука рассмеялся.
– Помню. И ты правильно сделал, что меня предостерег. Но знаешь, Фрейзе, я бы принял совет от самого дьявола, если бы думал, что это поможет мне вернуть родителей домой. Просто снова их увидеть! Просто знать, что они живы!
Фрейзе положил руку на плечо друга.
– Понимаю, – сказал он. – И они наверняка тоже по тебе скучали: они не видели, как ты растешь. Если мы сумеем найти их и выкупить из рабства, это будет отлично. Я просто говорю, что не стоит очень надеяться. Их захватили оттоманские рабовладельцы, а про возможность их выкупа нам сказал оттоманский генерал. И пусть он начитан, и пусть он вежливо с тобой разговаривал – все это не делает его твоим другом.
– Ишрак он тоже понравился, а она хорошо разбирается в людях, – возразил Лука.
Открытое лицо Фрейзе на секунду омрачилось.
– Ишрак он понравился больше, чем магистр твоего Ордена, – напомнил он Луке. – Я не стал бы полагаться на ее суждение в отношении этого знатного иностранца. Не знаю, какую игру он начал, говоря с ней по-арабски – на языке, который понимает она одна. И если на то пошло, то я не знаю, что за игру она повела, уверяя меня, что он ничего не сказал.
– А вот и ваше палаццо, – заметил паромщик. – Ка де Лонги, на запад от пьяцца Сан-Марко, очень хорошее.
– Дворец? – воскликнула Изольда. – Мы сняли дворец?
– Все большие дома на канале называются «каса», и только дом дожа называют дворцом, – пояснил паромщик. – А причина в том, что они все до единого – прекраснейшие дворцы, равных которым на свете нет.
– И там живут принцы? – спросила Ишрак. – Во всех этих дворцах?
– Лучше принцев, – улыбнулся он ей. – Богаче принцев, величественнее королей. Там живут венецианские купцы – и большей власти нет ни у кого ни в этом городе, ни во всей Италии!
Он направил паром к небольшому причалу у стены дома, навалился на весло – и с легким толчком аккуратно причалил. Там он окинул взглядом прекрасные фрески по обеим сторонам от широких водных дверей – и посмотрел на Луку с новым уважением.
– Добро пожаловать, ваша светлость, – проговорил он, резко изменив свое отношение к красивому молодому купцу, который, конечно же, должен быть по-королевски богатым, чтобы снять подобный дворец.
Фрейзе заметил оценивающий взгляд паромщика и мягко ткнул его в бок.
– Мы заплатим вдвое за беспокойство и опасность, – отрывисто бросил он. – А вы будьте любезны никому не рассказывать историю про ту галеру.
– Конечно, сударь, – пообещал паромщик, принимая увесистый кошель с монетами.
Ловко перепрыгнув с борта на широкие ступени, он пришвартовал паром и подал руку, чтобы помочь сойти на берег дамам.
Обменявшись понимающими взглядами, Ишрак и Изольда, Лука и брат Пьетро, помня о выбранных ролях, сошли на каменную набережную перед своим домом. Дверь для пешеходов находилась в боковой стене дома и выходила на неширокий боковой канал. Она уже была открыта – и домоправительница, поклонившись, повела их в прохладный вестибюль.
Первым делом, как всегда, брат Пьетро, Лука и Изольда должны были отправиться в церковь и вознести благодарение за успешное прибытие. Ишрак как иноверка и Фрейзе как слуга были избавлены от этой необходимости.
– Отправляйся на Риальто, – приказал Фрейзе Лука. – Узнай, слышали ли там об отце Пьетро. Я приду попозже, чтобы с ним поговорить.
Лука, брат Пьетро и Изольда, скромно надвинувшая капюшон плаща на лицо, вышли из дома через небольшую дверь и попали на мощеную дорожку, тянущуюся вдоль узкого канала. Свернув направо, они по узкому переулку прошли на площадь Сан-Марко, где гулко звонили колокола большого храма, возвещая начало утренней службы. Вспугнутые голуби взмыли к холодному голубому небу, а венецианцы в роскошных нарядах демонстрировали себя и разгуливали по площади до самого храма.
Ишрак и Фрейзе, закрыв дверь за своими спутниками, ненадолго задержались в огромном вестибюле.
– Позвольте показать вам ваши комнаты, – предложила им домоправительница и прошла перед ними по широкой мраморной лестнице, ведущей на второй этаж.
